Цепные Псы стянули с Кирима рубашку, развернули его лицом к югу и приковали за вздернутые над головой руки.
«Бледненьким» Кирим перестал быть меньше чем через час, хотя никогда раньше не жаловался на чувствительную кожу: солнце пекло нещадно. Казалось, что оно сушило глазные яблоки даже под закрытыми веками, превратив сколоченный из потемневших от времени досок помост в раскаленную сковородку. Мимо ходили рабы, занятые своими каждодневными обязанностями. На стоявшего у столба Суона они предпочитали не смотреть. Уже к вечеру его губы потрескались и начали кровоточить. И слизывать с них соленую кровь оказалось невероятно приятно.
Ночью стало полегче, хотя и начало немного знобить, и до тошноты разболелась голова. Вздернутые вверх руки затекли, пальцев Кирим уже давно не чувствовал.
А на рассвете запели птицы, и появился краешек солнца, заставив Суона вспомнить все известные ему легенды о вампирах, рассыпавшихся в прах от первых солнечных лучей. Когда светило Сидаруса полностью взошло, пилот почувствовал себя именно этим видом нежити. Около девяти появился Мэйдин, с запотевшим бокалом лимонада в руках. Лорд постоял какое-то время немного в стороне, чтобы тень не падала на раба, медленно цедя напиток, и ушел, так и не сказав ни слова. Хотя явно чего-то ждал. Второй день Кирим запомнил плохо. Он время от времени проваливался в вязкую темноту, на этот раз намеренно прогоняя все воспоминания о чем бы то ни было и заставляя себя не думать. Просто пережить эти неприятные моменты, утешая себя мыслью, что это скоро закончится. Лорд, определенно, был в курсе, сколько на такой жаре человек может прожить без воды. И просто ждал, когда Кирим получит отмеренное ему наказание.
Ночью его из полузабытья вырвал шорох шагов: на помост поднялись надсмотрщики. Уже почти не удивляясь человеческому идиотизму - видели же, что его только за руки приковали - Суон без зазрения совести врезал первому приблизившемуся к нему Псу коленом в пах, стоило тому положить ему руку на плечо. Второго он встретил на расстоянии, свернув челюсть на сторону ударом ноги. Когда эти уползли с помоста, поддерживая друг друга, он позволил себе, наконец, расслабиться, выпустив цепи из рук и снова повиснув вдоль отполированного многими телами столба. Почему-то он решил, что жаловаться эти двое не побегут, и бить, оставляя заметные следы, тоже не станут. И так шуму наделали. Конечно же, он оказался прав. Трусливые твари были везде одинаковы!
Второе утро, встреченное пилотом у столба, снова ознаменовалось появлением хозяина. На этот раз он был не один. Двое надсмотрщиков - не тех, что наведывались за развлечениями ночью - расстегнули браслеты на руках Суона и встали немного в стороне, дожидаясь нового приказа. Кирим рухнул на колени, растирая запястья. Лорд присел рядом с ним на корточки и протянул бутылку с водой: именно такую, какой Ши поделилась с Микелем. Когда Кирим окручивал пробку, пальцы то и дело соскальзывали. Зная, что Мэйдин ждет, когда раб жадно набросится на воду, тот сначала плеснул себе немного на руку и умылся, с трудом разлепляя веки и смывая пыль с лица, и только потом сделал несколько осторожных глотков.
- Надо было оставить тебя здесь еще на сутки! - задумчиво проговорил Лорд. - Впрочем, я надеюсь, что это все же послужило тебе достаточным уроком! Мои приказы не оспариваются и не обсуждаются, Кирим! И жалость лучше оставить при себе! Ты новенький здесь, и поэтому на первый раз я тебя прощаю. Но на будущее запомни: здесь каждый сам за себя! И в Лабиринте тоже так будет: на Состязании нет места жалости и сочувствию. Если ты будешь не в состоянии это понять и принять - ты умрешь. Это понятно?
- Да, Лорд Мэйдин, - хрипло отозвался Кирим, не торопясь вставать. Он не был уверен, что не сверзится с помоста - голова кружилась. Лорд ухмыльнулся, поднимаясь, и протянул ему руку. Вместо того чтобы ее принять, Суон попятился и отвернулся. Его хозяин в голос заржал.
- Чего ты сейчас-то боишься? Иголок у меня при себе нет! Зато имеется пенка от ожогов. В спальне! Пойдешь со мной?
Услышать такое предложение именно сейчас Суон был не готов. На его лице, обожженном безжалостным солнцем, отразился весь спектр эмоций: начиная от удивления и заканчивая откровенным нежеланием подобное предложение принять.