- Я начинаю, - сглотнув, объявил врач и сделал первый осторожный разрез. Потом, видя, что женщина остается безмятежно спокойной, он стал работать увереннее, лишь изредка бросая взгляды на своего ассистента. У правого плеча хирурга застыл сапер, время от времени вклиниваясь в процесс со своими указаниями. За первую стадию хирург не волновался. А вот когда дело дошло до отделения устройства от нервной системы матери, к которой через плаценту по пуповине и дальше тянулись незаметные простому глазу нити, он должен был с прискорбием признать, что не справится. Что просто не отличает искусственные волокна, замаскированные под настоящие, нервные. Даже на сканере, дающем максимальное увеличение.
- Меняемся, - тихо, но тоном, не терпящим возражений, произнес Единый с Природой. И хирург, имевший за плечами стаж работы в сорок лет, отступил, позволяя зеленому юнцу, не имеющему даже профильного образования, встать на свое место, по центру. Из инструментов Единый принял только нанопинцет, потому что даже его ловкие и чуткие пальцы не могли схватить нити, что были в разы тоньше человеческого волоса. Вид загорелых рук, копающихся среди разверстого живота, коробил доктора неимоверно, хотя он и знал, что занести инфекцию Единый не может, равно как и работать в перчатках.
Так два человека провели долгие три часа подле Дайлети, стоя за его правым и левым плечом, словно ангел и демон. Они по очереди подсказывали ему, что делать, уже не выбирая выражений. Доктор отмеривал четкие фразы, какими бы давал указания практиканту на занятии, уже не избегая терминов, а сапер, наоборот, часто ограничивался словосочетаниями «вон та штуковина» и «прозрачная хреновина с усиками». И того и другого мальчик понимал прекрасно. По его хмурому, сосредоточенному лицу было видно, как сложно ему одновременно и блокировать нервные окончания пациентки, с которой все это время мирно беседовал капитан, и проводить сложнейшую, по сути своей, операцию, благо, частично поддержка жизнеобеспечение плода и самой матери уже была отдана на откуп медицинским приборам. Кир вытягивал нити, холодея от страха, что порвет хотя бы одну, и все взлетит на воздух, сращивал разрезы, восполнял потери, перенаправлял кровоснабжение. Но если человеку требовались для этого знания, помноженные на опыт, и специальное оборудование, то Дайлети просто чувствовал все процессы, происходившие в организме беременной женщины, и мог их контролировать при помощи Дара. Несколько раз за эти три часа, словно вернувшись в годы своей практики, доктор промокал салфеткой выступивший на лбу оперирующего Единого пот.
- Эти узлы отсоединяем в последнюю очередь, - шепотом, словно бомба могла его услышать, проговорил Хаард. - Так, молодец, давай ее сюда….
Кир передал обезвреженное устройство, перемазанное в крови, саперу и тот спешно запихнул его в усиленный противоударный контейнер, который предстояло передать специалистам для изучения. Не поврежденная, бомба могла очень многое рассказать о своих создателях.
- Вот и все, - одними губами отозвался Единый, когда последний разрез на животе женщины затянулся. Он сделал шаг назад, позволяя доктору убрать ширму, развернуть сканер и продемонстрировать будущей матери живой и невредимый плод, которому предстояло стать малышом через долгих четыре месяца. Все обернулись к Единому, желая отблагодарить того за помощь, но на их глазах мальчик стал сползать по стене на пол, теряя сознание от нервного и физического перенапряжения. Его смуглые длинные пальцы свело судорогой, и они мелко подрагивали. Доктор бросил одного пациента и переключился на другого.
Очнулся Кир Асаи в капитанской каюте, а на выходе из корабля его поджидали два человека: сапер и хирург. Оба держали в руках инфокристаллы.
- Позвольте поинтересоваться, молодой человек, - заговорил первым врач, имя которого Дайлети узнал, лишь ознакомившись с содержимым кристалла. - Вы не собираетесь связать свое будущее с медициной?
- Нет, - покачал головой Асаи. - Я планирую поступать в Военную Академию, на Летное отделение.
Доктор крякнул от удивления, зато Хаард торжествующе заулыбался, протягивая будущему курсанту свои рекомендации. Он не сомневался, что Единого примут и без них, но руководству стоило обратить на талантливого и смелого мальчика самое пристальное внимание. Они и обратили. Но первые полгода не трогали, позволяя освоиться в человеческих мирах, привыкнуть и почувствовать себя частью общества Неприсоединившихся Миров. И только потом пришли к нему с предложением, от которого просто невозможно было отказаться.