Под большим зонтом он сидит неподалеку от нас. На нем очки. Он такой же обнаженный, как мы, на нем такие же узенькие плавки, но тело белое, без следов загара, даже бледно-белое, неприглядное, к тому же дряблое, круглое, с изрядным брюшком над плавками.
Рядом с ним, одетая в кокетливый, слишком открытый купальник, расположилась вполне привлекательная особа. У нее живые смеющиеся глаза, высокая взбитая прическа, брови — выщипанные, ресницы — подкрашенные, губы — намазанные. Но выглядит она еще по-девичьи молодой, намного моложе его.
Вместе с ними под зонтом сидит пожилая пара. Он — сутуловатый, с седыми коротко подстриженными волосами, с простым лицом. Она низенькая, сморщенная, никогда, видно, особой красотой не отличалась.
Мы смотрим на того человека, задавшись целью вот так, ничего не зная о нем, по нескольким замеченным гримасам, мелким штрихам точно определить, кто он такой, блеснуть нашей проницательностью.
Мы смотрим, как он сидит, оседлав нос очками, раскрыв газету, повернется так, повернется этак — и все читает ее, читает и молчит. Молчит, угрюмо насупясь.
На серьезные разговоры о нем этот человек, пожалуй, не потянет. Мы, пока суд да дело, разглядываем его очаровательную соседку. Мы слышим, как она звонко рассмеялась. Кажется, от какой-то шутки одного из пожилых супругов. А он сидит все с той же раскрытой газетой в руках и все молчит. Одна деталь, а вызывает град наших насмешек, иронических предположений.
Сатирик — профессиональный остряк, охотник до всяких розыгрышей, изрекает:
— Понятно. Наверняка критик!..
Второй углубляет тему:
— Живот еще в прошлые времена отрастил…
Третий возражает:
— Начальник, из тех, которым некуда время девать… Времени полный портфель… Посетителей принимает по четвергам. Только по четвергам!..
Четвертый говорит:
— Пустяки… Просто дурак, который молчит… Чтобы казаться умником!
— Чтобы собственной жене казаться?..
— Это уже стало привычкой…
— Потеха, да и только…
— Смотрите, люди добрые, как он боится воды!..
Он стоит у моря, повернувшись к нам спиной. Руки, чтобы удержать равновесие, расслабленно подняты в стороны. Он пробует кончиком ступни воду и выдергивает ногу обратно — вода достаточно прохладная.
Он начинает осторожно входить в море, неловко ступает по камешкам, покачивается, то и дело останавливается, понемножку ополаскивает лицо, грудь, погружает тело в воду и наконец ложится… И… плывет… Нет, вы только подумайте, еще как плывет!.. Да где там! Мы уже с трудом отыскиваем его глазами.
Кто-то из нас бросает:
— Ну и дела!..
— Он нас, выходит, просто одурачил!
Сатирик слегка теряется, но пока еще не уступает:
— Я и не сомневался, что он умеет плавать. Еще бы! Небось все время барахтаться приходится!..
Потом драматург заводит, стоя в воде, разговор с низкорослой женщиной, которая сидела под зонтом рядом с нашим героем, и выходит на берег точно информированный. Он улыбается и хмурится одновременно, как будто и слегка расстроен тем, что все получилось шиворот-навыворот, и доволен, даже важничает оттого, что добыл ценные сведения.
— Не угадали! — сообщает он. — На этот раз попали пальцем в небо!.. Оказывается, обыкновенный хирург. Ленинградец. То есть совсем не обыкновенный. Нейрохирург. Делает тяжелые операции на мозге. Пишет докторскую диссертацию. «Не человек, а чистое золото», как выразилась эта женщина. Она его двоюродная сестра, а с нею муж. Оба — мастера по текстилю. Все четверо каждый год вместе ездят отдыхать. Что касается кокетливой дамочки — это не просто кокетливая дамочка. Переводчица с испанского. Объездила весь мир.
Вот так-так! Опростоволосились, значит!
— Что же он все молчит, ты не спросил?
— Спросил.
— Ну и что?
— Ничего. Она ответила: просто так. Не любит болтать попусту.
Сатирик подводит итог:
— Да… Не угадали… Быть по сему!
— Боюсь, мы не впервые не угадываем, — меланхолически протянул поэт.
— Ну что поделаешь? Пойдемте. Лучше пойдемте познакомимся с ними!
Слегка пристыженные и одновременно довольные, мы подходим к большому раскрытому зонту…
ПУСТЯК — УКУС ПЧЕЛЫ