Неожиданно, я почувствовал, будто меня что-то тянет в определенную сторону.
– Давай быстрее, придурок,– пришлось прикрикнуть на раскорячевшегося в дверях Деринга, который никак не мог взобраться на пассажирское сидение моей довольно таки высокой тачки
Он, наконец, уселся и мы тронулись с места туда, куда рвалось сердце.
Десятая глава
Пробуждение было отвратительным и крайне болезненным. Я только слегка приоткрыла глаза, а это простое движение веками отозвалось такой головной болью, что хотелось рыдать в голос. Возникало ощущение, что меня не по голове стукнули, а просто ее оторвали, потрясли, а потом неправильно прикрутили на место.
Вот ведь смех, да и только. Наследницу Дома Черной Розы «отоварили» какой-то тяжелой штукой по затылку, словно босяка в подворотне. Узнает кто-нибудь из «наших», я стану посмешищем на очень долгое время, особенно, если учитывать количество отмеренных нам столетий.
Осторожно, стараясь не совершать резких движений, посмотрела сначала в одну сторону, потому в другую. Облезлая комната в каком-то старом доме. Рядом, точно так же, как и я, со связанными руками сидела Оливия.
– Пришла в себя? Наконец-то. Очень, знаешь ли, погано находиться наедине с сумасшедшими.
Рыжая была раздражена, но здесь ее не в чем упрекнуть. Начиная с момента нашего появления в Малибу, все идет как-то наперекосяк. Сначала эта Мелани, потом Ленни с его своеобразным "гостеприимством", как результат – две бессонные ночи, и финал – отбитая голова по дороге в туалет бара. Как здесь не взбеситься?
– Ты, блин, тут валяешься, труп трупом, а я уже больше часа выслушиваю бред безумной идиотки.
– Ты видела наших похитителей?
– Она, в общем-то, и не скрывается. Сейчас сама познакомишься. Очень странная дамочка. Просто ужас, какая странная. Я особо ничего не боюсь, сама знаешь, но вот она вызывает легкую дрожь в печёнке.
– Олли, – пришлось аккуратно сесть полубоком, чтоб лучше видеть Рыжую,– печёнка не может дрожать. И почему "она"? Их, как минимум, должно быть двое. Один человек не мог свалить нас обеих.
– Ага, ну, да, ну, да…. Подожди. Эта душка пошла за водой, чтоб облить тебя. Очень уж ей не терпится приступить к пыткам. Да. Так и сказала. Пытки. Представляешь? А глаза у нее такие, что я, блин, ей верю. Боюсь, вместе с водичкой она еще набор садиста притащит. Ну, там всякие щипчики, ножички, топорики. И, что показательно, я вообще не могу применять к ней свои способности. Пыталась поджечь даже, гаснет падлюка, хоть убейся.
Судя по тому, что Оливия говорила сбивчиво, быстро и без остановки, она реально нервничала. Это действительно пугало. За все время нашего с ней знакомства в таком состоянии я не видела ее ни разу.
Из соседней комнаты послышались тихие шаркающие шаги и невнятный бубнёж.
– Идет, – выдохнула Рыжая, а потом принялась закатывать глаза, будто вот-вот потеряет сознание, но разум ее упорно отказывался выключаться, поэтому после двух или трех попыток она в сердцах плюнула и застыла, гипнотизируя вход
Когда появилась та самая женщина, которая стала причиной паники Оливии, я поначалу опешила. Потому что, это вообще не смешно. Какая-то бесконечная мелодрама, честное слово.
Длинные светлые волосы нашей похитительницы были собраны в хвост, открывая высокий лоб, глубокие синие глаза, точеный профиль и красиво изогнутые губы. Это лицо миллион раз я видела на портрете.
– Мама?
Александра Эдельман, а то, что передо мной была она, я могла дать руку на отсечение, застыла в дверях, держа огромное ведро, полное воды и прожигая меня гневным взглядом.
– Мама!? – заорала дурниной Олли, – Мама?! Серьезно?! Эта сумасшедшая – твоя мать?!
– Не смей так называть меня, демон! – Одновременно с Рыжей выкрикнула родительница, доставая из ворота блузы маленький крестик на цепочке.
– Демон?! – Мой вопрос прозвучал практически в унисон со словами подруги и матери, поэтому все происходящее на самом деле напоминало черт знает, что. Рыжая истерит, обретенная родительница вместо того, чтоб сжать дочь в объятиях, обзывается и крестит то меня, то Оливию, а я вообще ничего не понимаю, потому сижу с вытаращенными глазами, дура дурой.
Отчего она так же молода? Если верить Князю, ей стерли воспоминания и Александра Эдельман живет, как простой человек, но при этом не состарилась ни на один день за все эти годы. Так-то она должна сейчас выглядеть лет на сорок, ни меньше. Значит, каким–то образом матушка попадает в Нео, где набирается сил. Почему она носит католический крест? И при чем здесь демоны?
– Я знала. Знала, что у вас вся семейка пристукнутая, – продолжала причитать Олли, – Это же по Анне сразу видно. А бабка ваша вообще, наверное, рекорды бьет . К счастью, хоть она померла. О, боже! А вдруг, не померла!? Разве мог Джонатан влюбиться в нормальную, хорошую, приличную девушку с адекватными, блин, родственниками? Конечно же, нет. А страдает Олли. Да. Мамочку мы ищем, а мамочка нас сейчас тут прирежет по-тихому, раз ничего не помнит. Да еще и крыша поехала у нее. Не иначе, Князь перестарался, стирая память. Господи, прости меня за все, что я когда-либо сделала и прими участие в судьбе твоей верной последовательницы.