Он уже понял все. Здесь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы верно оценить ситуацию. Он здесь не нужен. Как говорится, третий лишний. А третий как раз он, Сергей Ростовский. Надежда, которой он жил — и только ею одной — последний месяц, растаяла, словно дым. Ему вдруг стало стыдно за самого себя, за то, что он оказался в этом дерьме по самые уши.
Лариса инстинктивно прижала костюм к груди, стыдливо прикрывая свою полунаготу. Он усмехнулся. Что ж, совершенно естественно, когда перед тобой стоит чужой человек. А вот перед Павлом (краем глаза он заметил, как тот торчит в дверном проеме и нервно крутит шнур от электробритвы) ей стыдиться нечего: он свой. Член семьи, можно сказать. Дерьмо собачье.
— Я вернулся, Лариса, — тихо произнес он.
Колени ее подогнулись, и она медленно опустилась в кресло.
— Я рада, — чуть слышно отозвалась она, не отрывая от него широко открытых глаз, и вдруг всхлипнула. — Целый год прошел… Прости…
Сергей скривился в улыбке и махнул рукой. Ладно, мол, что сейчас об этом говорить, прошлого не воротишь.
— Я… ждал. Ждал этой встречи… надеялся… И ты прости… — Слова, словно тяжелые камни, с трудом просачивались сквозь его глотку.
— Сереженька, что же ты наделал…
Павел наконец дал о себе знать.
— Мы думали, ты погиб. Все так думали, — уточнил он. — Столько времени не давал о себе знать. Где ты пропадал, черт побери? Почему не сообщил?
— Не мог. Там, где я оказался, не было телефона.
— Не язви. Дело серьезное, сейчас не до шуток.
— Халат мой сними. И бритву положи на место.
Павел смутился и быстро выскочил из комнаты.
Лариса словно очнулась. Быстро натянула на себя костюм.
— Почему, почему все так получилось? — быстро проговорила она. — Ты так внезапно исчез… Почему? Зачем? Оставил меня, Катюшу…
Он едва сдержался, чтобы не разрыдаться.
— Я… я бы никогда тебя не оставил, Ларочка, если бы…
— Где ты был?
— Далеко отсюда, очень далеко.
— Но почему?.. — вопрос рвался из ее груди, подобно крику о помощи.
Он вдруг почувствовал, что пытается оправдываться.
— Понимаешь, Ларочка… кто-то ударил меня по голове, и я… потерял память. — Он не собирался открывать ей всей правды. Особенно теперь. — Очнулся уже в другом городе. Только месяц назад я все вспомнил. Оправившись после болезни, я сразу помчался к тебе. А тут…
В комнате снова появился Павел, уже одетый в выходной летний костюм. Лариса встретила его долгим укоризненным взглядом.
— Ну что я? — нервно пожал плечами тот. — Я ж не знал, что это он.
— Все ты знал, — устало ответила она. — Все.
— А может это и не он был вовсе, — словно уж на сковородке, юлил Павел. — Ты же помнишь, каким был тот.
— Ты и сам знаешь, что это был он.
Сергей поднял руку.
— Стоп! Объясните, что здесь происходит. Как никак, я в своей квартире и имею право знать, о чем идет речь. Тем более, что речь идет, как я понял, обо мне.
— Да видели мы тебя! — загремел Павел. — На каком-то полустанке. Пьяный, грязный, оборванный, весь заросший, ты валялся на полу и ничего, по-моему, не соображал. — Сергею показалось, что Павлу доставляет удовольствие вспоминать об этом. — Ты был настолько непохож на себя, что я вполне справедливо решил: между тобой и этим типом ничего общего быть не может. Я правильно говорю, Лара?
Она ничего не ответила.
Какое-то неясное воспоминание забрезжило в сознании Сергея, однако оно было настолько смутным, призрачным, что облечь его в конкретную форму он так и не смог.
— Когда это было? — спросил он.
— Осенью. В октябре, кажется.
Сергей кивнул. Все правильно, все сходится. Эх, если бы тогда, в октябре, они вырвали его из этого омута, в котором он оказался по воле злой судьбы, может быть, все бы теперь было иначе. Если бы…
— Итак? — Он обвел их долгим, изучающим взглядом.
— Сергей, ты должен понять, — зачастил Павел. — Тебя не было целый год, Лара нуждалась в поддержке, в чьей-нибудь помощи. А я был рядом, как ее, как твой друг. Я должен был помочь.
— Прекрати! — оборвала его Лариса.
— Хорошо, — с готовностью кивнул он. — Сергей, выйдем на минутку.
Они вышли в соседнюю комнату.
— Давай по-мужски, — начал Павел. — Ты все прекрасно понимаешь, и мне нечего тебе объяснять. Ладно, я сволочь, подлец — называй как хочешь. Я не обижусь. Но так уж получилось, понимаешь, и время вспять уже не повернешь. Все, поезд ушел. Лариса останется со мной.
— Ты уверен? — недобро усмехнулся Сергей.
Им владело какое-то странное отупение, совершенное безразличие к этому банальному фарсу, словно все, что сейчас происходило, виделось ему на экране телевизора.
— В смысле? — не понял Павел.
— Ты уверен, что поезд ушел? — повторил вопрос Сергей.
Павел шумно выдохнул. Его всего трясло от волнения.
— Уверен. Дело в том, что… — он запнулся, — Лариса на третьем месяце.
Сергей с трудом удержал себя в руках.
— Та-ак, — медленно протянул он, громко хрустнув скулами. — Это, конечно, меняет дело. Ну хорошо, а о дочери моей ты подумал?
— Все будет о'кей, не волнуйся, Катя станет жить с нами, — скороговоркой проговорил Павел. — Она ни в чем не будет нуждаться, ручаюсь тебе.
— Да уж ты постараешься. Кстати, что вы ей сказали о моем… исчезновении?
Павел отвел глаза в сторону и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Понимаешь… никто ничего не знал… все думали, что ты… что тебя нет в живых. Словом, мы сказали ей, что ты умер.
Как это произошло, Сергей уже не помнил. Его кулак со свистом рассек воздух и сочно впечатался в физиономию Павла. Тот ухнул от неожиданности, вылетел из кресла и с грохотом распластался на полу. Сергей подул на костяшки пальцев и прошипел:
— А вот за это ты ответишь особо.
На шум тут же прибежала Лариса. Увидев следы крови на лице «друга семьи», она вскрикнула и метнула в Сергея злой, почти ненавидящий взгляд.
— Мясник! Это единственное, на что ты способен… Как ты, Павлуша?
Сергей уже взял себя в руки, однако о происшедшем нисколько не сожалел.
— Уж куда мне до твоего благодетеля, — язвительно заметил он. — Он-то уж точно способен на большее.
Она резко повернулась к нему.
— Зачем ты приехал, зачем? Все было так хорошо, все наладилось, успокоилось. Ну что тебе здесь надо?
Сергей вздрогнул. Последние слова жены хлестнули его по сердцу, словно казацкой нагайкой.
— Собственно, я приехал домой. К себе домой. — глухо произнес он. Он говорил тихо, медленно, с трудом сдерживая себя. — В конце концов, я приехал к дочери. Имею я на это право?
— Не имеешь! — вдруг выкрикнул Павел, вскакивая на ноги с прижатой к разбитому носу бумажной салфеткой. — Не имеешь, понял? Целый год шлялся черт знает где, сказочку красивую про амнезию сочинил, а теперь, видишь ли, заявляется как ни в чем не бывало и предъявляет права! На что? На что? На семью? Нет у тебя семьи! И дочери у тебя нет! Бросил ты их, понял? Все, поезд ушел!
«А ведь если рассудить здраво, — подумал Сергей, — этот тип с расквашенным носом во многом прав. Действительно, выходит, что я их вроде как бы бросил… Да только плевать я хотел на его правоту. С высокой колокольни».
В прихожей хлопнула входная дверь. Кто-то вошел в квартиру.
Глава вторая
— Папа!
Сергей резко обернулся. В дверях стояла Катя, его десятилетняя дочь.
«Как она выросла!» — успел подумать он. Уже в следующий момент она, словно вихрь, пронеслась через комнату и очутилась в его объятиях.
Он крепко прижал маленькое тельце к груди. Слышал, как быстро-быстро бьется ее сердечко. Ощущал ее прерывистое дыхание на своем лице. И чувствовал, как глаза его заволакивает предательская влага.