В нескольких слоях одежд он выглядел хорошо сложенным мужчиной, но без них болезненность постепенно умирающего тела стала очевидной. На истощённом туловище виднелись застарелые раны от шести ядовитых гвоздей, которые были вбиты уже давно — шляпки успели зарасти тонким слоем кожи.
Чжоу Цзышу оглядел себя и усмехнулся. Взяв со столешницы серебряный нож, он стиснул зубы и начал срезать зажившие ткани над гвоздями — быстро и уверенно, словно это была не его плоть. Струи крови залили грудь, зато гвозди снова выглядели так, словно их только что вколотили.
В какой-то момент невидимый рычаг, державший самообладание этого человека, сломался. Чжоу Цзышу с громким стоном прислонился к холодной стене и медленно сполз на пол. Его трясло, губы побелели, зубы сжались до скрежета. Потом он содрогнулся и широко распахнул глаза. Через пару мгновений голова Чжоу Цзышу склонилась набок, веки медленно опустились, и он погрузился в беспамятство.
Мертвенно-бледный, залитый собственной кровью мужчина мало отличался от трупа. Свернувшись калачиком, он всю ночь неподвижно пролежал в углу камеры и лишь на рассвете едва заметно вздрогнул. Очнувшись, Чжоу Цзышу заторможенно открыл глаза и попробовал встать, но упал обратно, так как ноги подкосились от слабости. Вторая попытка подняться удалась, хотя и с трудом. Смоченным в воде носовым платком он тщательно стёр с тела потёки крови. Поправив одежду и внешний вид, Чжоу Цзышу переложил один гвоздь из коробки в рукав мантии. После этого он глубоко вздохнул, отворил дверь и вышел из камеры.
Покинув тюрьму, Чжоу Цзышу широким шагом направился во дворик, засыпанный снегом и лепестками слив. Здесь его лёгкие наполнил тонкий и свежий запах, прогнавший смрад крови. Чжоу Цзышу долго стоял под сливовыми деревьями, и постепенно на его губах проступила слабая улыбка. В последний раз втянув носом цветочный аромат, он вздохнул и негромко приказал:
— Подойди.
В мгновение ока из ниоткуда появился человек в чёрном и склонился в поклоне, ожидая приказа.
— Передай это моему помощнику Дуаню, — велел Чжоу Цзышу, вручив подручному тёмный командный жетон. — Сегодня Дуань будет сопровождать меня на встрече с Его Величеством.
Человек в чёрном забрал жетон и исчез так же незаметно, как появился.
Когда Чжоу Цзышу возглавил Тяньчуан, он сам назначил Дуань Пэнцзюя помощником командира. Кроме Чжоу Цзышу, этот человек никому не подчинялся. Дуань был способным и беззастенчиво амбициозным. Иногда Чжоу Цзышу видел в нём младшую версию самого себя.
Вскоре Дуань Пэнцзюй явился, растерянно сжимая в руке жетон. Помощник командира был порядком сбит с толку. За исключением Чжоу Цзышу, члены Тяньчуана редко выходили в свет, и у них было мало шансов попасть на прием к императору.
Ничего не объяснив, командир оставил Дуань Пэнцзюя на завтрак — за это время должна была закончиться утренняя аудиенция Его Величества. Потом Чжоу Цзышу просто приказал: «Идём», — и они отправились во дворец.
По дороге Дуань Пэнцзюй не задавал вопросов, хотя и не понимал намерений командира. Оба молчали вплоть до дверей императорской библиотеки,[7] где их приняли без малейшего промедления.
После поклонов и приличествующих приветствий Чжоу Цзышу вынул из рукава бамбуковую трубку и подал императору.
— Ваше Величество, — сказал он, — здесь результат последнего задания.
Его Величество забрал свиток, но развернул не сразу. Вместо этого он, нахмурившись, пристально рассматривал подчинённого.
— В последнее время ты выглядишь нездоровым, Цзышу, — отметил Хэлянь И. — Сходи на осмотр к императорскому лекарю.[8] У тебя наверняка есть внутренняя травма, которую нельзя запускать. Несерьёзно полагаться исключительно на молодость и силу.
Уголки губ Чжоу Цзышу чуть приподнялись, но он не кивнул в знак согласия, лишь произнёс негромко:
— Я не заслуживаю беспокойства Вашего Величества.
Хэлянь И перевёл взгляд на Дуань Пэнцзюя и спросил в лёгком удивлении:
— Пэнцзюй, и ты здесь? Давно тебя не видел! Рад, что ты бодр и полон сил.
От прищуренных глаз Дуань Пэнцзюя лучами разбежались тонкие морщинки, и он поспешно улыбнулся в ответ:
— Для меня огромная честь, что Ваше Величество помнит обо мне.
Хэлянь И чувствовал, что Чжоу Цзышу сообщил далеко не всё. Поэтому он раскрыл бамбуковую трубку, извлёк свиток и, быстро прочитав текст, поднял довольный взгляд на главу Тяньчуана.
— Прекрасная работа. Что бы ты хотел получить в награду?
Вот и настал момент.
Чжоу Цзышу внезапно опустился на колени. Озадаченный Дуань Пэнцзюй машинально последовал примеру командира, не зная, как ещё поступить.
Между бровями Хэлянь И пролегла глубокая складка.
— В чём дело?
Чжоу Цзышу с трудом перевёл дыхание и тихо сказал:
— Этот слуга осмелится просить Ваше Величество о милости.
Хэлянь И рассмеялся.
— Нет нужды вставать на колени! Ты столько лет рискуешь жизнью и здоровьем ради меня. Я не могу даровать тебе лишь бразды правления моим народом, все прочее проси смело. Поднимись и прямо скажи, чего хочешь.
Чжоу Цзышу выпрямил спину, продолжая стоять на коленях, и распахнул слои одежд на груди. По комнате расплылся тяжёлый железный запах. Поджившие за ночь раны, потревоженные дорожной тряской, снова открылись и начали кровоточить.
— Цзышу! — вскрикнул Хэлянь И, вскочив с места.
Дуань Пэнцзюй оцепенел от ужаса, заметив блестящий гвоздь на узкой ладони своего командира, протянутой к императору.
— Ваше Величество, я сам поставил шесть гвоздей, — объяснил Чжоу Цзышу. — Но седьмой не позволил бы мне прийти во дворец и проститься с вами. Я прошу лишь о том, чтобы Ваше Величество разрешили Пэнцзюю завершить начатое.
Некоторое время Хэлянь И безучастно смотрел на происходящее, не находя слов, потом тяжело опустился в кресло, запрокинул голову и обратил немигающий взгляд к потолочным балкам.
— Юньсин далеко на северо-западе, — заговорил он словно с самим собой. — Бэйюань… Бэйюаня больше нет… А теперь и ты покидаешь меня?
Чжоу Цзышу промолчал. После нескольких минут размышлений Хэлянь И горько вздохнул.
— Я по-настоящему одинок. Не так ли, Цзышу?
— Вашему Величеству нет нужды беспокоиться о Тяньчуане, — ответил тот. — Пэнцзюй в течение многих лет был моей правой рукой. Я верю в его способности.
— Командир! Вы не должны так говорить! — выпалил Дуань Пэнцзюй. — У меня никогда и в мыслях не было… Вы… Вы не можете…
— Это гвозди «семи отверстий на три осени». Я умру через три года. Стрела уже пущена, и её не остановить, — прошептал Чжоу Цзышу, прижав лоб к полу. Он не поднял взгляд даже после того, как закончил свою речь неотступным: — Пожалуйста, примите во внимание годы преданной службы Вашему Величеству и соизвольте удовлетворить мою просьбу.
Хэлянь И перевёл пристальный взгляд на окровавленного человека. Никто не мог сказать, о чём думал император, пребывавший в расцвете сил и зените власти. Осторожность, искусные расчёты, война, многолетняя ожесточенная борьба… Всё это помогло ему получить трон, но помешало сохранить тех, кто был рядом — они просто исчезли один за другим. Невозможно укрыться от непредсказуемости жизни или откупиться от одиночества.
Наконец император прикрыл глаза и устало махнул рукой. На губах Чжоу Цзышу расцвела улыбка.
— Благодарю Ваше Величество за доброту, — он выглядел так, словно услышал самую счастливую весть на свете, на болезненно-бледных щеках даже проступил живой румянец.
С нескрываемым облегчением Чжоу Цзышу повернулся к Дуань Пэнцзюю и вложил в его руку последний гвоздь:
— Я готов.
Дуань Пэнцзюй никак не решался исполнить безмолвный приказ императора, но в конце концов… Закусив губу, он решительным движением вбил багряный гвоздь в грудь своего командира.
Дуань Пэнцзюй не раз наблюдал данную процедуру и понимал, насколько она мучительна. Даже самые стойкие не выдерживали пытку и орали от боли, срывая голос до хрипоты. Однако Чжоу Цзышу лишь слегка задрожал от напряжения. У него вырвался едва различимый стон, но и в стоне слышалась радость. Дуань Пэнцзюй подумал, что этот человек сошёл с ума.
Чжоу Цзышу долго не двигался, собираясь с силами, потом повернул к Хэлянь И белое, как бумага, лицо и склонил голову в поклоне. Движение ци в его меридианах стихало, по рукам и ногам расползалось онемение.
— Ваше Величество, берегите себя! — напоследок сказал он императору, но не стал дожидаться ответа.
Покидая библиотеку, Чжоу Цзышу чувствовал неописуемую лёгкость, словно весь груз прожитых лет разом свалился с плеч. В дверях его силуэт, казалось, на мгновение вспыхнул светом, а затем бесследно исчез.
Примечание к части
∾ О титулах, рангах, обращениях к Чжоу Цзышу и их переводе.
В китайской культуре исключительно важны обращения, точно обозначающие роль и позицию человека в обществе. Обращений используется масса, на некоторые общеизвестные мы даём сноски в тексте глав, а о более редких рассказываем здесь.
大人 (daren / дажэнь) — досл. «великий человек». Это титул принадлежал правителям вассальных императору земель, зачастую, дальним родственникам императора. Мог также дароваться за заслуги. По рангу наиболее приближен к «Вашей Светлости».
首领 (shouling / шоулин) — начальник, руководитель, глава (организации, отдела). Для лидера тайной службы императора мы выбрали вариант обращения «командир».
庄主 (zhuangzhu / чжуанчжу) — досл. «владелец поместья». Иероглиф 庄 (zhuang) обозначает поместное землевладение, а иероглиф 主 (zhu) — владелец, хозяин, господин. Мы используем версию «глава поместья».
∾ Поместье «Времена года» (四季山庄) — поместье Сицзи (буквальный перевод — «Четыре сезона»).
∾ 公子 (gongzi / гунцзы) — молодой господин (благородных кровей). Обращение к сыну знатного человека или к молодому аристократу. В нашем переводе в основном используется «господин» для краткости, поскольку старшие поколения родственников Чжоу Цзышу в повествовании не фигурируют, а сам Чжоу Цзышу не так уж и юн. Возможно, пару раз в тексте мелькнёт и «Чжоу-гунцзы».