Вырваться отсюда через ворота не удастся, это было очевидно: на открытом дворе всех уложат. Правда, двор и немцам не давал возможности подойти ближе. Но сколько можно будет здесь продержаться? Помощи ждать неоткуда, фашисты же могут подкатить пушку, и тогда фабрика вмиг станет им всем могилой. Надо отходить, пока совсем не окружили: сзади фабрика еще не простреливалась.
Оставив два пулемета, чтобы сдерживать попытки гитлеровцев прорваться во двор, разведчики начали выпрыгивать через задние окна. До забора было далеко, а немцы уже начали их окружать. Все же первые успели перебраться через забор и залечь, не давая замкнуть кольцо. Остальным пришлось преодолевать задний двор уже под огнем. Разведчики короткими перебежками бросались вперед, падали, взбирались на забор, соскакивали по другую сторону или оставались тут и там висеть на железных копьях.
Когда собрались в прозрачном, прелом весеннем леске, которым Пауль любовался из окна фабрики, оказалось, что потеряли треть людей.
Решили сделать крюк, чтобы уйти от немцев и одновременно выяснить обстановку в других местах, потом возвратиться к озеру. Но оторваться от гитлеровцев не удалось.
Когда вошли в лес перед озером, наткнулись на траншеи. Траншей было три. Пока осматривали их, сзади застучал немецкий пулемет. Пришлось залечь. Но защищаться с этой стороны было трудно — брустверы обращены к озеру, поэтому пришлось оставить траншеи, продвинуться еще вперед и залечь уже на ровном уклоне за деревьями.
Отступать дальше было нельзя: метров через пятьсот находилось озеро, и если немцы прижмут их к воде… Оставалось одно: держаться здесь и не выпускать фашистов из траншей. Но сколько они смогут продержаться? Их осталось всего полбатальона.
Пауль устроился с автоматом за старой сосной и внимательно следил за траншеями, стреляя по ним одиночными, когда там приподнималась каска. Но и его, видимо, кто-то заприметил: стоило ему высунуться из-за дерева, как тут же, чвакая, впивалась пуля в сосну, и дважды уже, над самой головой, с треском встопорщивались рваными концами щепки на стволе, после чего густо пахло смолой. Что же будет дальше, где же для них выход, думал Пауль. Может, подойдет подкрепление? Только откуда? Там, за озером, вряд ли даже слышат, что тут идет бой. Да, остается рассчитывать только на себя и держаться. Не погибать же… Впрочем, если и придется погибнуть, это для него тоже выход… Но нет, нет, погибать он не хочет. Именно сейчас, во время боя, и не хочет. Во время боя побеждать надо. А погибать — смерть сама тебя найдет, если ей так нужно. Пусть тоже потрудится.
Ни разу еще не был Пауль так близко к фашистам, лицом к лицу с ними. Случалось, конечно, и раньше за карабин или автомат хвататься, но тогда за ним всегда были свои. Вся страна была за спиной, а враг только впереди. А сегодня за спиной нет своих. Сегодня за спиной чужая земля, чужой пологий склон, чужое озеро. И слева, и справа, и все вокруг чужое, и неоткуда ждать поддержки…
В траншеях вдруг все смолкло, затем послышалась какая-то команда, и из передней начали вылезать гитлеровцы. Они пригибались, перебегали от дерева к дереву, сливаясь со стволами. В наступавших сумерках их беззвучные тени казались безобидными, такими же принадлежащими лесу, как и потемневшие деревья. Но именно с этими тенями все приближались пульсирующие огоньки, наполняя лес невидимой смертью.
Рядом с Паулем раздался резкий хриплый крик майора: «Вперед!» Пауль вместе со всеми поднялся и, стреляя, бросился навстречу этим огонькам, которые один за другим начали гаснуть: гитлеровцы бросились обратно в траншею.
Встречный огонь заставил Пауля лечь. Он упал за дерево, прижался головой к стволу, часто вдыхая сырой прелый запах прохладной земли. Гитлеровцы, видимо, начали готовить новую вылазку: они не могли не заметить, каким слабым огнем отвечают им. Паулю стало даже не по себе от такого редкого огня. Было ясно, что не выдержат они, если фашисты поднимутся еще раз. Слишком мало их осталось, и патронов у них тоже слишком мало.
Пауль подполз к майору.
— Товарищ майор, надо выгонять их траншея, другой выход нет.
— Сам знаю, что надо, а как?
— Надо три-четыре боец немного назад посылать, пускай громко-громко кричат и к нам идти. И мне три четыре боец давать надо. Мы вперед будем бежать, вы «ура» кричать, будто атака все идем. Потом другой раз. Темно уже, сколько бежит, не видать, враг думать будет: подкрепление пришел, быстро драпать надо.