— М-мне уже восемнадцать лет, — серьезно заявила она. — П-пора стать на с-собственные ноги.
«Красивая девушка, — с жалостью подумала женщина, — а вот бог наказал, заикается».
За разговором не заметили, как доехали до Никольского. В домах уже зажигали огни. Элла поблагодарила женщину и отправилась в гостиницу.
Управляющий отделением госбанка встретил Эллу приветливо. Пригласив присесть, он долго рассматривал ее направление, потом попросил паспорт и диплом, полистал их от корки до корки и наконец протянул:
— Хорошо-о! С прибытием, стало быть. Где устроились?
— П-пока в г-гостинице.
— Поможем подыскать комнатушку.
В это время в кабинет вошел красивый мужчина лет тридцати пяти. Управляющий представил ему Эллу.
— Помощь прислали, — с заметной усмешкой объяснил он. — Куда определим?
— На потребкооперацию, — с каким-то безразличием ответил мужчина. — Некому там. Николай Петрович очень перегружен.
— Я тоже так думаю, — согласился управляющий и обратился к Элле: — Ну вот, приступайте к своим обязанностям. Необходимые наставления даст вам Алексей Тимофеевич. Он ваш непосредственный начальник.
Алексей Тимофеевич молча вышел из кабинета, Элла последовала за ним. В кредитном отделе он объяснил коллегам, что прибыл новый работник, и без всяких наставлений сказал Элле:
— Вот ваш стол. Можете занять его.
Элла нерешительно села. На столе лежала какая-то книжечка. Элла начала машинально листать ее.
— Эту инструкцию знаете? — осведомился Алексей Тимофеевич.
Элла внимательно всмотрелась в книжечку, прочитала заглавие.
— М-мне сначала нужно ознакомиться с ней.
— Как?! Вы разве не читали? Что же вы в техникуме делали? — съязвил Алексей Тимофеевич, но, заметив смущение девушки, добавил: — Эту инструкцию вы обязаны знать как таблицу умножения.
Инспектора хмыкнули. Известно, дескать, чему их там в техникумах учат. Пичкают разной чепухой, потому и не знают условий кредитования.
Начало своей самостоятельной жизни Элла представляла себе более праздничным. Когда она вечером вернулась в гостиницу, на душе было тоскливо. Хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и тревогами. Но с кем? Вырвав из тетрадки лист бумаги, она принялась писать тетке письмо:
«…Если бы вы были здесь, дорогая тетя! У меня голова трещит от одних инструкций. Представьте себе, ваша крошка теперь инспектор госбанка! Самый молодой в этом коллективе. Все мои коллеги, пожилые мужчины, такие серьезные и важные. Сидят, уткнувшись в свои инструкции, даже поговорить не с кем… А работы много, придется попотеть…»
Постепенно Элла втягивалась в свои обязанности. Первое время ей изредка помогал Николай Петрович, который до ее приезда по совместительству обслуживал и торговлю. В свободные минуты она долбила инструкции. Общий смысл их ей был понятен, в техникуме им уши прожужжали о принципах кредитования, а вот все эти многочисленные пункты и подпункты, все эти правила и исключения из правил ей так закружили голову, что она порой просто не знала, что делать. Ей казалось, что один параграф этих инструкций противоречит другому, что все это лишнее и ей совершенно не нужно. Но самолюбию ее льстило то, что бухгалтера торговых предприятий, приезжая в банк для регулировки спецсчетов, всегда заискивающе величали ее Эллой Давыдовной, а иногда дарили и конфеты. Она поняла, что ее профессия все-таки очень важная, что инспектор госбанка — фигура.
Месяца через полтора Эллу послали в отдаленное сельпо провести там «тотальную проверку», как выразился Алексей Тимофеевич. Элла не на шутку испугалась. Что это за «тотальная проверка», она не знала.
— М-может, со мной еще кто-нибудь поедет. П-первый раз мне трудно будет… — начала было Элла.
— Ничего, разберетесь, — прервал ее Алексей Тимофеевич. — Инструкцию должны знать, а документы подаст вам бухгалтер. Будьте только построже.
Впервые в жизни Элле доверили лошадь и небольшую открытую коляску с мягким сиденьем. Ей объяснили дорогу, дали даже точный план маршрута, и она, страшно волнуясь, поехала. Банковская лошадка была привычна к таким поездкам и мелкой рысцой трусила вдоль улицы, пока Никольское не осталось позади.
Широкая степь открылась взору Эллы. Тут и там виднелись чахлые лесочки, в верхушках которых гнездились галки. Осенний ветер обдавал горячие щеки; втянув голову в плечи, Элла задумалась о своей судьбе, о своей работе. Поймет ли она ее когда-нибудь досконально? Найдет ли в ней радость и счастье?