Брюки продавал невзрачный мужчина с красноватым, несколько опухшим и плохо выбритым лицом. Рядом с ним стоял еще один, помоложе, маленького роста, сухощавый, по-видимому его приятель.
— Ну что, все же углядел свои брюки? — крикнул сухощавый. — Пожалуйста, можешь их иметь. На-ка, прикинь, как они тебе подойдут… Подумать только, точно твой размер. Ну, тебе везет.
Вблизи брюки производили не такое сильное впечатление. Хотя складка у них была отглажена так, что походила на острие ножа, заметно было, что товар не новый. Но именно это и могло сделать невозможное возможным, потому что на новые брюки такого образца ему не хватило бы и всей получки.
— Сколько просите? — осведомился он насколько мог равнодушным тоном.
— Пятьсот рублей, — ответил плохо выбритый мужчина, не повернув головы.
Такая цена намного превосходила его возможности. Он хотел уже повернуться и идти прочь, но притягательная сила материала в мелкую клеточку была слишком велика, и он сказал, подражая тону тертого рыночного завсегдатая:
— А по-деловому?
— Сколько дашь? — заинтересованно отозвался сухощавый.
— Две сотни, — заявил он без долгого раздумья, потому что именно эта согласованная с матерью сумма и лежала в правом кармане его рабочих брюк.
— Четыреста, — сказал плохо выбритый.
Ага, поддаются, значит, вовсе не такие уж они упорные.
— Нет, — сказал он, — четыре сотни это тоже много. Сам погляди, брюки-то ведь не новые.
— Как это не новые? — удивился сухощавый. — Или ты смотришь, что на них этикетки нету? Чудак, это же по заказу сработано, у лучшего портного заказано было.
— Да что ты с ним разговариваешь, — сказал плохо выбритый. — Сразу же видно, что это не настоящий покупатель, он время проводит на рынке, в виде развлечения.
— Да нет, мне правда брюки нужны, только цена слишком высокая.
— Понял! — сказал сухощавый. — Товарищу действительно нужны хорошие брюки.
— Четыреста, — неумолимо произнес плохо выбритый.
Он решительно повернулся и хотел уйти, чтобы в зародыше подавить муку страстного, но неосуществимого желания. Однако сухощавый, казалось, взялся быть его ходатаем.
— Погоди, — сказал он. — Сколько ты дашь окончательно?
— Двести рублей.
— Триста! — буркнул плохо выбритый.
Ага, уже и этот поддается.
— Нет, две сотни и ни копейки больше.
— А сколько у тебя всего-то денег? — спросил сухощавый с участием.
Кто захочет выставлять напоказ свою бедность. Но вопрос был так неожидан и прозвучал как-то искренне.
— Двести рублей…
Сухощавый сочувственно покачал головой. Затем подмигнул и рубанул воздух рукой.
— Эх, чего там! Была не была. Бери свои брюки за две сотни!
— И правда, хрен с тобой, — подтвердил плохо выбритый. — Бери уж. Только для тебя.
Он наспех пересчитал деньги, отдал их, взял под мышку вдвое сложенные брюки и помчался домой. «Не перевелись все же добрые люди на свете, — думал он по дороге, — которые сочувствуют себе подобным, которые готовы даже пожертвовать собственной выгодой, когда дело идет о том, чтобы выручить человека в беде».
Мать осмотрела покупку с некоторой опаской.
— Сынок, а они не перелицованные?
Вечером он пошел на соседний двор, где молодежь танцевала под баян. Несмотря на новые брюки, он все же не осмелился пригласить на танец какую-нибудь девчонку, однако стоял среди ребят без обычной скованности и, покуривая толстую папиросу «Беломор», без стеснения поглядывал вокруг. После танцев прогулялся немного со своим другом, а затем отправился домой. Перепрыгивая через канаву, он вдруг услышал подозрительный звук рвущейся материи. Его взгляд упал на левое колено. Там, в материале в мелкую клеточку, зияла дыра. Он ускорил шаг, но одновременно ускорился и распад светло-серого сокровища, и вскоре от драгоценных брюк остались одни помятые лохмотья.
Часто потом он вспоминал это происшествие, и каждый раз с новым чувством. Обида и горькое разочарование постепенно уступили место удивлению наивности шестнадцатилетнего паренька, а потом пришло даже нечто вроде восхищения актерскими способностями обоих жуликов и искусством неизвестного портного, который сумел придать истлевшим лохмотьям, пусть всего лишь на несколько часов, видимость ходового товара.
Вспомнив эту старую историю, он улыбнулся и приступил к осуществлению своего плана, родившегося здесь в магазине. Да, везение этого дня ему не изменяло: он быстро разыскал свободную телефонную будку, у него, как по заказу, нашлась двухкопеечная монета, хотя вообще-то он был не любитель звонить по телефону, и сразу же ответила соседка, она была в хорошем настроении, не желала слушать никаких его объяснений, извинений и тут же позвала его жену.