Задолго до того как Тетла начала склоняться к горизонту, далеко впереди над равниной взгляд Ронака обнаружил все более увеличивающуюся в размерах тупую треугольную башню — символ мертвого города. Час спустя он уже стоял у ее подножия. Стены башни были облицованы белыми и голубыми плитами. Их цвет и гладкая поверхность устояли перед натиском непогоды и выглядели так, будто только вчера были выложены умелыми руками строителей.
Ронак огляделся. Нет, ничего здесь не изменилось со времени его последнего посещения. Как и в прошлый раз, то здесь, то там возвышались над накопившимися массами песка остатки руин мертвого города — безмолвные свидетели его далекого и загадочного прошлого. Впереди, не далее пятидесяти шагов, возвышался полуразрушенный купол здания, внутри которого Ронак похоронил мать и где он обнаружил вход в подземный зал. Он медленно приблизился к строению, взобрался по крутому песчаному бугру под широкой аркой и очутился в просторном круглом помещении, покрытом куполом только наполовину. Песок скрывал обрушившиеся обломки и пол помещения. У стены все еще стоял тот самый непонятный для Ронака предмет, которым он вырыл могилу для своей матери и при этом случайно расчистил украшенную орнаментом каменную плиту, под которой многоступенчатая лестница вела в таинственный подземный зал.
Легкая дрожь охватила Ронака, когда он вспомнил о том, что здесь тогда произошло…
Не без усилий он потянул за кольцо, вделанное в плиту, та немного подалась, а затем неожиданно поднялась сама. Под плитой был вход в подземелье, ступени лестницы терялись в темной безвестной глубине. Когда Ронак в нерешительности поставил ногу на верхнюю ступеньку, внизу вдруг стало светло. Он испуганно отдернул ногу, и свет погас. Но так как ничего страшного не случилось, Ронак осмелел и не спеша спустился вниз. Он попал в просторный зал, гладкие и одновременно прозрачные стены его излучали свет, который так напугал Ронака вначале.
Осторожно, шаг за шагом, он приближался к стоявшим вдоль стен столам, на которых лежало много удивительных предметов. Их надобность и значение были ему неизвестны. Некоторые из них он с любопытством рассматривал, но никак не мог понять, для какой цели они могли служить далеким предкам.
И тогда случилось что-то жуткое: маленький, блестящий ящичек, который Ронак со всех сторон рассматривал и ощупывал, вдруг заговорил. И так громко, что казалось, содрогнулся весь зал. Объятый внезапным ужасом, он выпустил его из рук, но голос продолжал говорить, и, гонимый им, Ронак устремился наверх, бросился к выходу и покинул зловещий город…
Ронак нашел взглядом то место, где, по его предположению, находился вход в подземелье. Тогда, при своем поспешном бегстве, он, сильно толкнув ногой плиту, захлопнул его. За это время зыбкий песок снова засыпал плиту. Ронак подавил поднимавшийся в нем страх и принялся расчищать вход. Слой песка оказался тонким, я Ронак вскоре добрался до плиты. Он ухватился обеими руками за кольцо, глубоко вдохнул и рывком дернул. Как и прежде, плита бесшумно поднялась. Поколебавшись немного, Ронак поставил ногу на верхнюю ступеньку, и точно так же, как и тогда, темнота отступила, появился мягкий свет. Ронак начал спускаться по лестнице, считая при этом на пальцах левой руки количество ступеней. Восемь раз он сжимал и разжимал кулак, прежде чем ступил на гладкий, выложенный цветными плитками пол зала. Настороженно осмотрел просторное помещение. Все здесь было по-старому. Столы стояли на своих местах, а в нескольких шагах от них лежала та блестящая коробка, которая говорила громоподобным голосом. Сейчас она молчала. Ронак обошел ее и двинулся в глубину зала. В конце его он увидел высокую дверь под аркой, сплошь покрытую непонятными знаками.
3
Осмелев, Ронак толкнул дверь, и она легко и бесшумно отворилась. Перед ним открылся второй, еще больший зал, свет в котором исходил откуда-то с пола и потолка. Стены здесь не светились, а были сверху донизу разукрашены огромными картинами. На правой стене была изображена просторная окаймленная великолепными сооружениями площадь, в центре которой устремилась ввысь треугольная башня. По белым и голубым плитам Ронак узнал тупую башню, которая все еще возвышалась над мертвым, засыпанным песком городом. Так вот как она выглядела когда-то! А это… Это же они!.. Он подошел ближе к картине. Да, это, должно быть, они, его предки, давно исчезнувшие жители когда-то такого гостеприимного и жизнестойкого Таира! Высокие и стройные, в ярких светлых одеждах, легко облегающих их фигуры, стояли они в одиночку и группами на площади.
Ронак сделал несколько шагов влево, где на переднем плане, во весь громадный рост, были изображены двое, мужчина и женщина. Их лица имели характерную для жителей Таира треугольную форму и выглядели моложаво. Безбородое лицо мужчины с широким угловатым лбом, орлиным носом и тонкими губами производило более суровое и строгое впечатление, чем лицо женщины, в котором преобладали мягкие, нежные линии. У обоих были треугольные глаза без ресниц, обычные для таирян, с зеленоватыми, отливающими всеми цветами радуги зрачками.
Ронак повернулся к другой стене, на ней был изображен мирный, приятный пейзаж. Узкая серебряная лента, в которой последний из таирян тотчас узнал реку, протянулась плавным изгибом по красивым лугам. На переднем плане были видны цветущие сады, вдали темнели леса, а высоко над этим очаровательным уголком прежнего Таира в темно-голубом небе сияла Тетла — его красное солнце.
Погруженный в глубокое раздумье, Ронак долго стоял перед этим видением, от которого не мог оторвать взгляда; оно было намного красивее, чем мог его описать оскудевший со временем язык устных преданий.
Картина на передней стене зала, к которой теперь приближался Ронак, настолько испугала его, что он невольно замедлил шаги. Это были они, гигантские металлические птицы, о которых рассказывала ему мать. Они неслись вниз из мрачного, дымного неба, из их чрева падали черные капли, и там, где они соприкасались со строениями уже частично разрушенного города, вырастали яркие огненные столбы, рушились целые здания. Повсюду лежали, в самых неестественных позах, застывшие тела таирян, убитых несущими смерть птицами. Спасающиеся мужчины и женщины, старики и дети бежали прямо на зрителя, и их искаженные страхом лица, широко раскрытые глаза выражали беспредельный ужас.
Ронак почувствовал, что этот неприкрытый ужас передался и ему, заставил его содрогнуться и отступить. Он понял, что перед его глазами начало драмы, закончившейся гибелью всего живого на опустошенной огнем земле Таира. Он довольно долго стоял посреди зала, встревоженный взгляд его скользил от картины с великолепными зданиями и площадью к картине с мирным ландшафтом и снова к изображению ужасающего разрушения.
Наконец немного успокоившись, Ронак заметил в углу, где продольная стена соединялась с торцовой, узкую боковую дверь. Чтобы поскорее избавиться от неприятного ощущения, навеянного страшной картиной, он, не задумываясь, направился к этой двери. Открыл ее и ступил в находящееся за ней небольшое помещение. С десяток шагов понадобилось бы, чтобы пересечь его, но Ронак остался стоять у порога и с любопытством огляделся.
Справа он увидел широкое низкое ложе, застланное нежно-зеленым покрывалом, которое свисало до самого пола. Пол был темно-красного цвета, наверное, покрыт шкурой какого-то зверя. Напротив двери стоял небольшой стол, на котором лежало нечто, похожее на плоский ящичек. Рядом стояли два прозрачных сосуда, один большой, другой поменьше. Две треноги служили, очевидно, для сиденья. Три стены комнаты состояли, казалось, сплошь из таких же ящичков, что стоял на столе. Четвертая стена, слегка выпуклая, серебристо-матового цвета, мерцала, как Села, когда ночное небо не заволакивали пыльные облака.