Картины одна за другой менялись пестрой чередой. Во многих местах в городе под землю вели широкие удобные ступени. Ронак надеялся увидеть там такие же залы, как эти, что находились здесь, но предположения его не оправдались. В тех залах царило большое оживление. Тысячи таирян сидели и стояли у диковинных машин, ловко манипулируя над ними. Неутомимый голос невидимой спутницы объяснил Ронаку смысл и цель этой деловой занятости. Здесь изготовлялись различные предметы для ежедневных нужд. Одежда, обувь, верткие трехколесные повозки, которые проносились по улицам, и еще сотни других вещей, предназначенных сделать жизнь таирян еще красивее и богаче.
Вскоре эта картина сменилась другой.
Ронак увидел роскошно оформленный просторный круглый зал с куполообразным потолком и расположенными полукругом рядами кресел, в которых сидели около трехсот мужчин, в основном пожилого возраста. Среди них были седоголовые и совсем безволосые старики, согнутые тяжестью лет, но все еще крепкие таиряне. Ронаку бросилось в глаза, что все они носили накидку одинакового покроя, но различного цвета: голубого, желтого и зеленого. Их лица были обращены в сторону возвышения, на котором за длинным столом восседали тридцать старцев. Цвет их накидок был одинаков — ярко-красный, и только высокие треугольные головные уборы были различны: голубые, желтые и зеленые.
— Ты видишь перед собой совет мудрых старейшин, — донесся до Ронака уже знакомый ему голос женщины, — представляющий высший орган власти жителей Таира и разрешающий все жизненно важные проблемы народа. К сожалению, в самом совете этих мудрых и достойных мужей царит все возрастающее разногласие в вопросе о дальнейшем пути общества в будущее.
Голубые выступают за полную технизацию всей жизни, за продолжение опытов по проникновению в космос, за исследование ближайших небесных планет в системе солнца Тетлы, где, возможно, существует разумная жизнь…
Желтые высказываются решительно против. Они утверждают, что нужно довольствоваться достигнутым, что замена живой рабочей силы механическими помощниками может породить безделье и связанные с ним пороки, что установление контактов с разумными существами других звездных миров таит в себе опасность враждебного инопланетарного вторжения…
Зеленые, в свою очередь, ратуют за возвращение к почти забытым старинным обычаям и традициям, к патриархальному образу жизни на селе, потому что скопление детей Таира в каменных клетках городов, по их мнению, противоречит их естественной потребности в неограниченном пространстве, в непосредственном, постоянном соприкосновении с вольной природой. Они восхваляют также старый культ почитания Тетлы — жизнь дающей…
С непередаваемым удивлением смотрел и слушал Ронак, как проходила эта жаркая дискуссия, как некоторые мужчины, в накидках разных цветов, сердито кричали друг на друга, а один из желтых даже занес кулак для удара.
Неожиданно картина погасла, но только на мгновение, чтобы смениться другой, ужасной, которая многими подробностями напоминала страшные события, изображенные на картине в зале, но далеко превосходившая ее своей потрясающей силой воздействия, потому что гигантские металлические птицы теперь действительно низвергались с воем и грохотом с темной от гари высоты на горящий город, сбрасывали несущие смерть черные капли — и там, где эти капли падали, взмывали ввысь с оглушительным треском яркие взблески огненных фонтанов.
Великолепные здания, обрамляющие улицы и площади, раскачивались, внезапно разверзались и рушились. Из-под белых куполов, напоминающих маленькие ноздреватые грибы, что растут во влажных местах пещеры, медленно выскальзывали блестящие шарики, которые при столкновении со стенами домов метали огненные молнии, воспламенявшие все на своем пути.
Гонимые паническим страхом, жители города спасались бегством, они бежали, не разбирая дороги, с бледными от ужаса лицами прямо на Ронака, и из их темных, широко раскрытых ртов вырывались пронзительные крики, которые тут же тонули в адском грохоте взрывов.
Ронак, охваченный ужасом, съежился, закрыл лицо руками, чтобы не видеть больше этой чудовищной сцены. Он боялся, что прозрачная стена, за которой происходили эти ужасные события, вот-вот расколется и неистовая огненная смерть ворвется к нему… Но не успел он закрыть лицо ладонями, как душераздирающие звуки таирян внезапно оборвались.
Не сразу Ронак решился снова взглянуть на стену, но когда наконец он уронил руки и робко открыл глаза, стена была немой и темной и только матовый отблеск ее гладкой поверхности оставался прежним.
Некоторое время Ронак лежал неподвижно. Он надеялся еще раз услышать голос невидимой женщины, но она молчала. И словно в утешение, снова тихо зазвучала музыка, едва не убаюкавшая его вначале. Однако Ронак сейчас был слишком возбужден, чтоб окунуться в сонное забытье. Нет, он не может и не хочет сейчас спать. Скорее на свободу, под открытое ночное небо, где, как всегда, мирно светит Села, далеко и знакомо мерцают звезды. Он должен видеть это мирное небо над собой, мирное, не низвергающее огонь и погибель.
Ронак не смог бы объяснить, почему он взял с собой из зала, где стояли столы с различными предметами, короткий удобный металлический прут. Оружие для защиты от возможных врагов? Может быть…
Приподняв и откинув каменную плиту над входом, Ронак, к своему удивлению, увидел, что стало уже светло. Он перешагнул через песчаный занос под арочными воротами круглого дома и осмотрелся. Тетла только что оторвалась от дымчатой линии горизонта, чтобы начать свое привычное небесное странствие. Значит, он всю ночь провел перед этой живой стеной, внимая поющему голосу удивительной, прекрасной женщины, сопереживая отрезок времени счастливого прошлого Таира и его жуткого конца.
Ронак энергично тряхнул плечами, будто сбрасывая с себя охвативший его снова страх, шагнул к треугольной башне, прислонился к ней спиной и попытался представить себе это место, лежащее погребенным под тяжелыми массами песка таким, каким оно было много лет назад. Сделать это ему было нелегко, в мысли вновь и вновь вклинивались ужасные картины горящего города. Вдруг ему почудилось, будто с башни сорвался красный шар — подобие Тетлы.
Он взглянул на тупой шпиль… и застыл, словно парализованный.
В ясном утреннем небе над ним парил, поддерживаемый тремя огромными белыми куполами-грибами, блестящий шар, который, казалось, спускался прямо на него. Ронак хотел закричать, но словно чья-то невидимая рука сжала ему горло, хотел кинуться прочь, спастись от угрожающего ему рока бегством, но ноги не слушались. Страх охватил Ронака, парализовал его. В каком-то оцепенении Ронак заметил, что несущий беду шар отнесло ветром в сторону и он, чуть не задев полуразрушенную крышу круглого дома, где находилась могила Ро, опустился неподалеку. Перед тем как шар коснулся поверхности Таира, раздался легкий хлопок. Белые грибы над шаром отскочили в стороны, а из него самого, шипя и фыркая, вырвались огненные языки-молнии, обращенные вниз. Когда шар коснулся поверхности Таира, огненные языки-молнии исчезли так же внезапно, как и появились.
Ронак, все еще ошеломленный и неподвижный от страха, услышал новый хлопок. Верхняя часть шара подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе несколько раз, упала рядом в песок. Тотчас же из шара вытянулись вверх несколько блестящих тонких прутьев, раскачивающихся в разные стороны; они чем-то напоминали усики-щупальца пещерных улиток. Ронак с ужасом смотрел на происходящее.
Зловещий шар все не взрывался. «Наверное, ждет удобного момента, ждет, когда я подойду, чтобы с грохотом разорваться и убить меня, Ронака, последнего таирянина?!»
Неистовая злоба охватила Ронака, заглушила его страх перед этим немым врагом. Он вдруг сорвался с места…
Несколько больших прыжков — и Ронак оказался у шара. Он начал изо всех сил колотить своим случайным оружием — коротким металлическим прутом — по блестящим усам, которые со скрежетом перегибались и ломались под тяжелыми ударами. С шара посыпались искры, вспыхнула маленькая голубая молния и тут же погасла. Перестали сыпаться искры.