Фройлейн Ванда действительно вскоре появилась, в руках она держала крохотную перчатку с удлиненными картонными пальцами. Едва Лили надела ее, как кукла послушно закивала головой и замахала руками. Лили оказалась намного ниже своих сестер, поэтому ей пришлось взобраться на скамеечку. После двух-трех проб все стало получаться на удивление хорошо, и фройлейн Ванда улыбнулась:
— Прекрасно! У тебя, детка, истинный талант!
Неожиданная похвала так обрадовала Лили, что она почувствовала и гордость, и уверенность и, наверное, поэтому — сама не знала, как у нее вырвалось, — попросила:
— Разрешите мне хоть один разочек порисовать кисточкой… Пожалуйста!
— Ты хочешь рисовать? Что ж, пойдем со мной. Я как раз рисую новую Снегурочку. А старая… Куда ж она подевалась? А-а, вон где спряталась. Может, раскрасишь ее личико? Только смотри не замарай платьице. Краски-то масляные, и пятна отстирать будет трудно.
Как могла Лили так плохо подумать об этой тете?! Она же такая добрая, такая хорошая… Объяснила даже, как, мешая белый, желтый и розовый цвета, можно сделать краску для лица.
— А какие у Снегурочки будут глаза?
— Голубые-голубые, как небо!
— Но у нас ведь нет голубой краски…
— А мы темно-синюю размешаем с белой!
Фройлейн Ванда улыбнулась:
— Правильно смекнула, детка.
— А когда кукольный театр будет?
— Завтра после обеда… Всем объяви, ладно?
…Никогда еще не собиралось столько народу, как на этот раз. Все только и говорили о том, что сегодня будет играть Лили, и многие открыто или тайно завидовали ей.
Наконец раздвинулся пестрый занавес, и все увидели на сцене дом со ступеньками у входа. За садиком медленно поднялось солнце и повисло на верхушке дерева. Тут же захлопал крыльями заполошный петух, трижды пропел свою немудреную песенку. Вышла из домика мама с корзинкой в руке и позвала:
— Красная Шапочка, где ты?
Но Красная Шапочка зацепилась фартуком за дверь и вместо обычных слов вдруг сказала:
— Сейчас, сейчас, мамочка! Я сначала отцеплю свой фартук…
Над сценой мелькнула Лилина ручка и поспешно придала кукле надлежащий вид. Среди зрителей прокатился смешок. «Подождите, — подумала Лили, — будет еще и не то. Сегодня я сыграю совсем другую Красную Шапочку. Какую мы еще с дедушкой придумали».
Красная Шапочка учтиво выслушала все мамины наставления и ответила:
— Не волнуйся, мама! Я сделаю все так, как ты сказала. Сегодня я не допущу, чтобы глупый Волк меня съел.
В зале поднялись шум и суматоха. Старушка Вейденберг, маленькая и, как всегда, вся в черном, испуганно застыла на пороге. Занавес закрылся, и фройлейн Ванда шепотом спросила Лили:
— Ты хочешь по-другому сыграть сказку, да?
— Я… я хотела только… только попробовать… Дедушка мой считал, что…
Фройлейн Ванда прикрыла ладонью рот Лили и громко объявила:
— Дорогие дети! Вы, конечно, все хорошо знаете старую сказку про Красную Шапочку и Серого Волка. Не так ли? Поэтому сегодня мы решили рассказать ее по-новому.
Снова распахнулся занавес. Теперь на сцене показался лес. На полянках цвели цветы. Пели на все лады птички. Появилась Красная Шапочка, склонилась к цветам, погладила их ладошкой.
— Не бойтесь, милые. Не дрожите. Сегодня я не буду вас рвать.
Откуда-то вынырнул лопоухий Заяц. Прыг-скок, прыг-скок…
— Здравствуй, Красная Шапочка! Будь осторожна. Я только что видел Серого Волка. Не верь ему, злодею.
— Спасибо тебе, любезный Заяц! — ответила Красная Шапочка, затем дала Зайцу кусочек пирога и прошептала на ухо: — Скачи во все ноги к охотнику.
Только ускакал длинноухий — валкой походкой вышел на сцену Серый Волк. Когда он высказал свое коварное предложение, Красная Шапочка решительно ответила:
— Моя бабушка вовсе не любит сорванных цветов. Понял? Она говорит: цветы живые. Им больно, когда их рвут. Вот! А по другой дороге я тоже не пойду. Сама знаю: этот путь короче. Если ты желаешь навестить мою больную бабушку, то следуй, почтенный, за мной.
Идут-бредут Серый Волк и Красная Шапочка. Молчат. Друг на друга настороженно поглядывают. Вьется-тянется перед ними извилистая дорожка. Во-он виднеется уже и домик бабушки. За деревьями незаметно для Волка крадется охотник. Красная Шапочка стучит в дверь… Волк приготовился к прыжку, чтобы сцапать Красную Шапочку, но в это время из-за куста выскакивает охотник и ловко набрасывает на Серого сеть.
— А-а… разбойник, попался-таки мне в руки!
Волк скулит, дергается, пытается освободиться. Выходит бабушка, здоровается с любимой внучкой и умоляет охотника:
— Отпусти ты его, родимый. Подари ему жизнь. Он обязательно исправится.
— Да! Да-а… исправлюсь, — жалобно скулит Волк. — Я это вам честно, твердо обещаю…
— А можно ему поверить? — спрашивает озабоченно Красная Шапочка.
— Мы его доставим в зоопарк. Там уж он свое слово сдержит, — улыбается охотник и крепче завязывает сеть.
Потом все садятся за бабушкин стол и в два счета расправляются с гостинцами, которые передала мама.
Зрители долго хлопают в ладоши. Фройлейн Ванда радуется вместе со всеми.
«Бим-бам! Бим-бам!» — вызванивают старые настенные часы. Они бьют восемь раз, и это означает, что пора вставать.
Лили не может себе представить родительский дом без этого уютного, задушевного перезвона. Но сейчас ой как не хочется вставать, и она, сердито покосившись на часы, проворно переворачивается на другой бочок. При этом взгляд ее случайно скользит по стеклу окошка, и сон мигом проходит: за окном простирается белый-белый сказочный мир.
Не сон ли это? Девочка энергично трет глаза. Нет, ничего не исчезает: и многоцветно искрящиеся звездочки, и пушистые, мохнатые шишки, и тонкие, словно воздушные, серебряные нити на ветках яблони — все-все она видит наяву. «Снег! Снег!» — радостно шепчет Лили.
Из кухни доносится голос Лены:
— Вставай, соня! Вся деревня в снегу. Даже колодец наш в белый чепчик вырядился.
— Отца не видать еще? — спрашивает мама.
— Нет! — раздается голос старшей сестры. — Я смотрела с крыши сарая.
Лили удивляется. Странно, папа ведь еще вчера вечером обещал вернуться из соседней деревни. С тех пор как его выбрали в сельсовет, он часто возвращается домой поздно.
Ну, а теперь марш с постели. Сначала натянуть платьице… Так… Теперь скорее к умывальнику. Не забыть почистить зубы… Так… Расчесаться… Лили все делает быстро и ловко, но все чаще и с явной неприязнью скашивает глаза на скамеечку. Там, дожидаясь своей очереди, лежат связанные из грубой шерсти, «кусачие» чулки.
В бедной крестьянской семье Рейнгарда Лили — четвертый ребенок. А несколько годков назад запоздалый аист принес им в дом еще и двух близнецов.
Десять крестьянских дворов в деревне объединились в артель, про которую «толстопузый» деревенский богач Петер Вольф как-то буркнул: «Одна голытьба, как десять церковных мышей».
В эту десятку входит и отец Лили. Вчера он сказал: «Нам на весенний сев дают трактор». Что это такое — трактор? Как он хоть выглядит?
Платья для Лили всегда перешивают из обносков Лены. Это просто счастье, что мама такая рукодельница, все шьет сама. Но как быть с шерстяными чулками? До чего же заскорузлые, шершавые, будь они неладны! Натягивая их, Лили морщится, чувствует себя несчастной-разнесчастной.
Девочке трудно оторваться от роскошной белизны перед домом. Как же она доберется сегодня до школы в сандалиях?
Когда входит мама, Лили стоит перед зеркалом и завязывает пионерский галстук.
— Ты все еще не собралась? Время-то уже половина Пойдешь сегодня в этих ботинках. Они, правда, великоваты, но других, сама знаешь, нет.