И такой день наступил. Ранним утром, безветренным и погожим, инженеры разметили на льду пролива площадку длиною в пятьсот метров от кромки берега, по направлению к острову, чтобы произвести первый пробный взрыв. Это было началом главнейших работ на участке и одновременно проверкой предложения Тополева.
Карпов вывел на пролив несколько бригад. Пешнями и топорами они принялись рубить во льду широкие лунки, через каждые пять метров. Взлетали, искрясь на солнце, голубые осколки льда, раздавался неприятный скрежет и звон. Тяжелая эта работа подвигалась медленно. Ковшов поглядывал на часы, поторапливал.
Вдоль линии лунок Некрасов, немолодой уже человек с тяжелым и мрачным лицом, но добряк в душе, вместе с Куртовым и его подручными уложил на льду электрический провод. От него к лункам подрывники протянули соединительные шнуры с привязанными на конце мешками из водонепроницаемой бумаги — в мешки предварительно заложили аммонал. Как только все лунки были готовы, сто человек взяли мешки с аммоналом и разом опустили их в бурлящую воду пролива.
По идее Тополева, заряды, уложенные в линию на дне пролива, должны были с равной силой ударить вверх, в толщу воды и льда, и вниз — в землю, чтобы рассечь в ней трещину — траншею. В траншее предполагалось надежно спрятать трубопровод, предохранить его от промерзания зимой (сверху траншея быстро заполнилась бы наносной землей) и от плавающих летом в проливе кораблей, которые килем могли задеть нефтепровод и повредить его.
...Некрасов дал несколько прерывистых свистков — так свистят милиционеры в городах. Вслед за этим раздались тревожные удары о рельс. Люди мигом очистили лед пролива и всю строительную площадку. На берегу остались лишь Некрасов и водолаз Смелов — они залезли в устроенный для наблюдения блиндаж у самой кромки льда.
Батманов разрешил приостановить работу и тем, кто не находился в непосредственной близости от места взрыва. Несколько сот человек поднялись на сопку за жилым поселком. Вся сопка зашевелилась и загудела. Ниже, на склоне, стояли Батманов, Беридзе и Ковшов.
Возбужденный ожиданием, все подмечавший Махов с усмешкой показал на них Мусе Кучиной и Солнцеву:
— Стоят, как три богатыря!
Они в самом деле напоминали былинных витязей в белых, подтянутых ремнями полушубках, шлемообразных шапках-ушанках: высокий и плотный Батманов, мощный чернобородый Беридзе и стройный Ковшов. Нехватало только щитов и мечей.
К ним, кряхтя, поднялся Тополев. Он выпрямился перед начальником строительства и с несколько старомодной торжественностью сказал:
— Благословляю вас на сигнал к взрыву, Василий Максимович.
Старик волновался и слишком уж часто прикладывался к серебряной табакерке с целующейся парой на фарфоровой крышке. Алексей притянул его к себе и прошептал на ухо:
— Вспомнилась мне одна фраза: «Баста! Я свое перевыполнил в жизни. Мне ничего не надо. Заинтересован в бесшумном существовании». Какой старик сказал это?
Кузьма Кузьмич закашлялся в смехе и, коснувшись усами щеки Алексея, ответил:
— Уговор дороже денег, милый. Наша интимная беседа закончилась тогда телефонным звонком. Признаюсь тебе, Алеша: дрожу каждой жилкой. Сколько взрывов провел в жизни, но так и не привык к ним. А сегодня особенный взрыв: либо руку пожмете Тополеву, либо сдадите его в архив как никудышного старика.
Батманов вынул из кармана револьвер. Все зачарованно следили, как он медленно возносил руку.
Выстрел! На мгновение возникла мертвая тишина. Слышно было лишь учащенное дыхание Тополева. В блиндаже Некрасов включил рубильник, в неосязаемо короткое время электрический ток достиг до запальных капсюлей на концах проводов — и дрогнула земля, оглушительно затрещал взломанный лед, всколыхнулся воздух. Над проливом взлетела громада воды, снега, льда и земли, на миг грибом повисла высоко в воздухе и, постепенно убыстряя падение, рухнула вниз.
Некрасов, чуть оглушенный, увидел из блиндажа обнажившееся дно, глубоко рассеченное взрывом. В траншее кучами лежали водоросли и трепещущая рыба. Проходили секунды, десятки секунд, а вода, разогнанная взрывом, все не возращалась на свое место. Наконец она с шумом замкнулась, закрыв собою дно.
Люди на сопке пришли в движение, кричали и хлопали в ладоши, хотя и не знали пока результатов взрыва.
Еще летели в воздухе куски земли и льда, когда Ковшов подхватил под руку Кузьму Кузьмича и побежал с горы. Сметая снег, вниз устремилась и гомонящая, возбужденная толпа строителей.
На берегу — как после бури: скалистые уступы залиты водой, обломки льда, комья илистой земли, водоросли и мертвая рыба. Серую однообразную ширь пролива пересекала громадная рваная рана проруби.
Ковшов и Тополев подбежали к майне, в которой только что скрылся шарообразный скафандр водолаза.
— Траншея есть! Ровнехонькая! Видел собственными глазами! — крикнул им Некрасов.
Батманов и Беридзе, сдерживая нетерпение, не торопясь шли к проливу, все их обгоняли. Батманов говорил, что слишком долго он задержался на участке и пора возвращаться в Новинск. Беридзе слушал рассеянно — ему не терпелось узнать, какие результаты дал взрыв.
— Ночью мне передали, что Писарев справлялся, здесь ли я и сколько времени задержусь, — продолжал Батманов. — Означает ли это, что я должен спешить в управление или, наоборот, надо задержаться? Не думает ли он приехать сюда?
— Хорошо, если приедет. На месте покажем и расскажем о всех наших нуждах, — сказал Беридзе.
В разговоре Батманов и Беридзе не сразу заметили Тополева, бежавшего к ним навстречу. Кузьма Кузьмич спотыкался, один раз упал... Они рванулись к нему.
— Бедный старик, что-то стряслось. Неужели не получилось с траншеей? — забеспокоился Батманов.
Тополев почти свалился на руки Беридзе. Он не мог говорить, хрип и свист вырывались из его груди.
— Не надо так, Кузьма Кузьмич, дорогой, — мягко сказал Батманов, поддерживая Тополева под руку. — Не надо вам бегать, даже если что и случилось. Всегда найдется человек помоложе.
— Надо... Именно самому!.. — с трудом и напористо выговорил Тополев. — Некрасов видел... Траншея есть! Выкопана, как лопаткой... Ровная. Вот... обрадовался... рапортую... Не подвел я вас!..
— Спасибо вам, Кузьма Кузьмич! — е чувством поблагодарил Батманов. — Теперь задача пролива, можно сказать, решена.
Гулко сморкаясь в платок, старик гудел:
— Хотелось продолжать взрывы, чтобы все сразу. Но на каждый надо не меньше трех-четырех дней. Вечер уже подступает, — хорошо, хоть сегодня успели.
Батманов с удивлением огляделся:
— Так быстро прошел день!
Начальник строительства, окруженный инженерами и рабочими, осторожно ходил вдоль широкой, в несколько метров, проруби. От нее бежали в разные стороны змеистые трещины. Пар клубами выкатывался из проруби и стлался по льду.
— Выгода от взрыва еще и в том, что для погружения трубопровода не надо долбить лед: майна готова, — рассуждал главный инженер.
К нему подошел Умара Магомет и тронул его за плечо:
— Товарищ Беридза, хватит смотреть, пойдем, я трубы начну варить.
Накануне Беридзе обещал Умаре начать одновременно со взрывами и сварку. Но электросварочное оборудование не успели подготовить, да и хлопоты с первым взрывом поглотили все внимание инженеров — про Умару Магомета забыли.
— Трансформаторы сварочные надо еще проверять, — сказал Беридзе. — Вот подготовим все как следует, тогда и начнем.
— Хорошо, электросварка потом начнем. А газосварка? Почему нельзя? — не отступался Умара. — Карбид есть, кислород есть, все готово у меня.
— Поздно уже, дорогой. Вечер наступает. Потерпи до завтра.
— Завтра? — испугался Умара. — Я давно ждал! Несколько месяц огонь в рука не держал! Весь замерз, душа замерз! Ночи не спал — думал, как начну варить...
Беридзе переглянулся с Батмановым, Тополевым и Ковшовым — они улыбались захолодевшими губами. Умара переводил с одного на другого умоляющие глаза.