Станок никак не чинился, руки были какие-то неуклюжие, непослушные.
Карлик Шуко оказался прав: Самсон вернулся. В тот же день, к вечеру. Далиле даже не пришлось притворяться плачущей, слёзы сами снова хлынули из неё, как и слова обиды. Ей захотелось выговорить любовнику о том, что считает, что он обманул её, что она не верит в его любовь, поэтому она никогда не доверит ему свою судьбу. Ей хотелось упрекать и упрекать его, делать больно. И это ей удавалось. Она не позволяла обнять себя, шарахаясь от него по углам, не слушала того, что он пытался ей сказать. У них почти до середины ночи продолжалась ссора, затем оба уснули, измученные: она - на своей лежанке, он - на циновке в углу.
Утром история повторилась. Далиле стоило увидеть лицо своего мужчины, как ею снова завладели истерические рыдания. Ей казалось, что Самсону вот-вот надоест и он оставит её навсегда. И это, возможно, оказалось бы к лучшему. Но он по-прежнему пытался говорить с ней, что-то доказать, объяснить.
Оба были словно в аду.
И он не выдержал мук.
- Волосы, что ты пыталась воткать в нити, - пробормотал он, - в них и есть сила. Я - назорей божий, от чрева матери. И мне запрещено стричь волосы. Если бы это произошло, я утратил бы силу.
В душе Далилы сделалось так холодно, что это предалось и телу, она съёжилась, сжалась в комочек. Что-то говорило ей, что на этот раз её мужчина не лгал. Он всё-таки доверился ей. Но почему-то не появилось победного торжества, вместо этого возник непонятный страх. Если это правда, то её слышала не она одна, а тот гнусный карлик в её сундуке. И если она не передаст тайну Самсона филистимлянам, это сделает Шуко.
- Готовь верблюдов, - только и сумела пробормотать она одними губами.
Прощание с Самсоном превратилось в невыносимую пытку, ей было стыдно принимать его ласки и поцелуи. Приходили в голову бесноватые мысли: показать Самсону карлика Шуко, попросить свернуть ему шею и бежать с Самсоном. Но тогда Самсон поймёт, для чего всё это время она выпытывала его тайну: не из любопытства, а по просьбе филистимских князей и, наверняка, не простит её. Всё было кончено и ничего исправить было нельзя.
Едва за Самсоном захлопнулась дверь, Шуко выкарабкался из своего убежища.
Далила опустилась на табурет, устало прикрыв глаза.
- Что сидишь? - прошипел злобно карлик. - Вставай, иди к Ахмеду, всё расскажи!
- Сам, что ли, не можешь? - огрызнулась девушка. - Ноги твои кривые ещё больше согнутся?
- Доложить обязана ты. А я тут приготовлю ещё кое-что.
Далила поднялась с табурета и нехотя поплелась к двери. ” - Я должна, - колыхались в голове мысли, - это ради родины, народа, богов.” Но мысли эти теперь казались блёклыми и тусклыми. ” - Просто нет пути назад, - дополнила их она, - потому что не верю, что Самсон простил бы меня, если бы я рассказала ему свою тайну. Меня не простят ни он, ни мои люди, если я попытаюсь всё исправить.”
Она двигалась по рынку, словно сомнамбула, кое-как добрела до будки Ахмеда.
- Кажется, он открыл мне своё сердце на самом деле, - проговорила она, - на этот раз не солгал. Он говорит, что его сила - в длинных волосах. Если их состричь, сила пропадёт.
- Ну, конечно, можно было бы и догадаться! - сквозь зубы процедил Ахмед. - Если он носит такие космы и никогда их не стрижёт! Но ничего, сегодня ты это сделаешь.
- Нет! - резко выпалила Далила и глаза её сделались, как кинжалы. - Довольно с меня и того, чего я уже добилась!
========== Глава 18 ==========
- Ладно, - пробурчал Ахмед, - сделаем всё сами. Просто встреть его у себя дома - и будет с тебя.
Делать на самом деле ничего не пришлось.
Самсон вернулся в хорошем расположении духа, явно не чуя беды, и от этого Далиле становилось ещё тягостнее. Совесть восставала грозным часовым и уже начала осуществлять своё суровое давление. Самсон сообщил, что завтра они уже смогут отправиться в путь. И уселся за стол, который оказался накрыт. Далила удивилась: как же она не заметила, что в её доме снова кто-то приготовил пищу и расставил её на столе! Верно, Шуко опять позаботился.
Самсон с аппетитом поедал баранину и пшеничные лепёшки, запивая их водой. ” - Наверно, ему подсыпали в еду снотворное, - подумала девушка. - Они хотят остричь его.” И она не ошиблась. Едва закончив ужин, Самсон начал клевать носом и направился к лежанке. Далиле не хотелось видеть, как люди Ахмеда срежут его волосы. Казалось, стоит сбежать, не быть свидетельницей этого - и отпадёт всякая ответственность за это. Но Самсон успел ухватить её за подол платья, когда она проходила мимо, усадил на лежанку и положил ей голову на колени. И тут же погрузился в глубочайший сон.
Через несколько минут в её дом ввалилось несколько мужчин: карлик Шуко гордо выступал впереди, за ним шествовал Ахмед и ещё четверо незнакомых мужчин. В руках Ахмеда оказался хорошо отточенный нож. Он присел на корточки перед лежанкой и, взяв в руки одну из кос Самсона, принялся водит по ней лезвием ножа. Далила тупо смотрела на это, происходящее казалось ей сном. Голова Самсона по-прежнему покоилась на её коленях, Ахмед знаками запретил ей двигаться, чтобы не потревожить спящего. Но Далила и без того словно превратилась в каменную статую.
Косы Самсона одна за другой падали у её ног.
Когда все семь были отделены от головы, Ахмед схватил Далилу за руку и резко заставил встать, а затем пихнул в сторону. Голова Самсона упала на простыню.
Один из мужчин взял ковш, зачерпнул воды из чана и плеснул на Самсона. Затем ещё и ещё, пока тот не пробудился и не сел, ошарашено озираясь. Потом он попытался встать, но Ахмед пихнул его в плечи и он упал на лежанку, как будто был тяжело болен.
- Тааак, - насмешливо проговорил Ахмед, - значит, на этот раз ты не солгал нашей Далиле, сила, кажется, оставила тебя вместе с волосами! Тебя остригли, Самсон! - жёстко добавил он, указывая Самсону на его косы, лежавшие на полу. Тот взглянул на них и вздрогнул всем телом, не говоря ни слова. Лицо его сделалось бледным, как воск.
Ахмед сделал знак одному из своих помощников. Тот приблизился, держа в руках холщовый увесистый мешок. Ахмед взял этот мешок и поставил на стол перед Далилой. Он постарался сделать это так, чтобы Самсон увидел эту сцену.
- Спасибо, Далила, - громко произнёс Ахмед, - ты сумела послужить своему отечеству и узнать тайну его злейшего врага. Ты заслужила свою награду - здесь ровно пять тысяч пятьсот сиклей серебра, что обещали тебе.
Девушка смотрела на него остекленевшим взглядом. Затем медленно перевела взгляд на Самсона. Он явно не желал верить ни своим глазам, ни ушам, очевидно, язык перестал повиноваться ему, потому что губы его безмолвно шевелились. Глаза его сделались как бы безумными. И тут в руках карлика Шуко оказалось два металлических штыря и глаз Самсона не стало…
========== Глава 19 ==========
И вот теперь Далила сидела на крыльце своего дома, откуда только что увели Самсона и тихо сходила с ума. Ещё недавно её ранило, что Самсон, вероятно, не очень сильно любит её, если что-то скрывает от неё, но теперь ей хотелось доказать себе самой, что он её не любил, она была для него всего лишь та, с которой было приятно утолять похоть. Так можно было бы оправдать себя: “Я имела право предать его за то, что была для него никем”. Но он любил её. Да, он доказал, что любил её, потому что хотел сделать частью своей жизни. Он доверил ей свою жизнь - и теперь обречён на смерть.
Девушке казалось, что в мозгу её происходит какое-то шевеление и мир переворачивается вверх тормашками. Судьба поставила её между двух предательств: изменить своему народу или тому, кто её любил, как никто другой. Она предала второго. Правильный ли выбор она сделала? Она сомневалась, и это смертельно пугало её. До последних нескольких дней совесть её была чиста, и она понятия не имела, что муки совести могут быть страшнее очень тяжёлой казни. Потому что даже самая медленная казнь не тянется всю жизнь.