— Пока отдохнешь. А дела подождут.
Я вышел, оставив его с Ариной.
Теперь нужно было думать, кто заменит Петра на время.
На обратном пути меня нагнал Ермолай с Гришкой
— Что же ты это творишь, Гришка? — р
решил я немного пожурить парня, чтобы знал, что я не буду вечно милосердным к нему. — У своих же односельчан воровать!
— Виноват, ваше сиятельство, — парень опустил стыдливо глаза в землю и рукавом утер нос. — Бес попутал.
— Бог с тобой, Гришка. Мои условия тебе передали, но впредь я такое не спущу! — пальцем погрозил я ему.
Парень понимающе кивнул, а я продолжил свой путь. Вернувшись к себе в поместье, я посетил теплицу.
Теплица встретила меня влажным теплом и густым ароматом рукреции. Плёнка, натянутая на каркас, покрылась изнутри каплями конденсата. Я провёл рукой по сочным листьям — растения выглядели здоровыми, но рост шёл медленнее, чем я рассчитывал.
— Ещё неделя, — пробормотал я, проверяя почву. Ванька, видимо, не забывал о поливе — земля была влажной, но не мокрой.
Из теплицы я направился к амбару, где уже вовсю шла работа. Федот, наш новый пекарь, принимал мешки с мукой от подводы, только что прибывшей из города. Увидев меня, он вытер потный лоб и поклонился:
— Ваше сиятельство! Мука первосортная, как и заказывали. Уже печь растопил — к вечеру первый каравай будет.
— Хорошо. А где Ванька?
— Да вон он, с мельником о чём-то толкует, — Федот махнул рукой в сторону двора.
Я нашёл Ваньку возле сарая. Он о чём-то горячо спорил с мельником Трофимом, коренастым мужиком с вечно недовольным выражением лица.
— В чём дело? — спросил я, подходя.
— Да вот, ваше сиятельство, — Ванька смущённо почесал затылок, — мельник говорит, жернова совсем скрипят. Боюсь, мука с каменной крошкой пойдёт.
Трофим мрачно кивнул:
— Неделю, может две протянут. Потом либо менять, либо мельницу закрывать.
Я вздохнул. Ещё одна проблема.
— Ладно. Ванька, завтра с утра поедешь в город — найди там каменотёса. Пусть посмотрит, можно ли жернова подправить. А пока пусть мелет осторожнее, без перегрузки. Муки у нас сейчас в достатке, а зерно можно будет часть на посев оставить, а часть продать.
Ванька кивнул, а Трофим недовольно пробурчал:
— Да уж, постараюсь…
Возвращаясь к дому, я заметил, как из избы Петра вышла Арина с пустым ведром. Увидев меня, она торопливо подошла:
— Ваше сиятельство, Пётрушке лучше! Фельдшер говорит, кризис миновал. Только слабость ещё…
— Это хорошо. Пусть отдыхает. А ребёнок как?
— Температура спала, кушает понемногу. Спасибо вам, — она низко поклонилась.
Я кивнул и пошёл дальше, размышляя. Деревня потихоньку вставала на ноги, но угроза со стороны оживших висела дамокловым мечом.
Вечером, собрав во дворе самых крепких мужиков — Федота, Ермолая и ещё троих — я начал первую тренировку. Показал, как правильно держать косу в бою, куда бить оживших, как защищаться. Мужики сначала робели, но постепенно втянулись. Особенно старался Федот — видно было, что парень крепкий и смекалистый.
— Завтра продолжим, — пообещал я, отпуская их.
Ложась спать, я в последний раз проверил зелье — оно уже приобрело нужную густоту и тёмно-зелёный оттенок. Оставалось подождать всего одну ночь и к завтрашнему вечеру все будет готово. Хотя радоваться было мало чему. Зелье не дало бы мне полноценный переход, только небольшой скачок.
На следующее утро меня разбудил громкий стук в дверь.
— Ваше сиятельство! — это был взволнованный голос Ваньки. — Беда! Ночью скотный двор потревожили!
Я мгновенно вскочил, на ходу натягивая сапоги. Во дворе уже собрались мужики с вилами и топорами. Ванька, бледный, стоял у ворот.
— Что случилось? — спросил я, подходя.
— Ожившие, ваше сиятельство… — он тяжело сглотнул. — Трое коров загрызли. И сторожа Степана покусали…
Мы поспешили к скотному двору. Картина была удручающей — в загоне лежали три изуродованные коровы, а старик Степан сидел на завалинке, закутанный в тулуп, с перевязанной рукой.
— Как это произошло? — я присел рядом со сторожем.
— Да я, ваше сиятельство, как обычно, обход делал… — старик дрожал, и не только от утреннего холода. — Вдруг слышу — коровы мычат, беспокоятся. Подошёл — а они уж трое, мерзкие, через забор перелезают… Я кинулся, кричать начал, да одного вилами в бок — он даже не почуял! Другие на меня… Еле ноги унёс…
Я осмотрел забор — в нескольких местах жерди были сломаны, словно их кто-то продавил извне.
— Это не случайность, — пробормотал я. — Они знали, куда идут.
Федот, стоявший рядом, мрачно кивнул: