— Без малого килограмм.
— Много, — он задумчиво почесал макушку. — Я не смогу тебе за все это заплатить, но могу предложить взять зерно, тряпки, фрукты, овощи или технику какую. У меня большие связи в городе. Всем тебя обеспечим.
Если этот лис не обманывал, то сделка действительно могла получиться выгодная. Я задумчиво почесал щетинистую щеку и дал добро.
— Но не обессудь, княже. В мгновение ока я все не соберу. Сам понимаешь, скольких людей обзвонить надо, со сколькими договориться…
— Сколько времени тебе нужно? — уточнил я.
— Час, может два.
— Даю тебе полтора часа. И либо я уезжаю отсюда с полным обозом круп, фруктов, овощей, материалов для теплицы… И да, не забудь про различные игрушки детям, книжки и сладости. Либо я продаю рукрецию кому-то расторопнее.
Аптекарь недовольно проскрежетал зубами, но на мои условия все же согласился.
— Полтора часа, — пробормотал он, уже доставая из-под прилавка потрёпанную записную книжку. — Но учтите, ваше сиятельство, сейчас не лучшие времена для торговли. Цены выросли втрое с прошлого месяца.
— Меня это не интересует, — холодно ответил я. — Ты сам предложил бартер.
Он засуетился, начал что-то быстро записывать, потом вдруг резко поднял на меня взгляд:
— А если… если я предложу кое-что получше?
— Например?
— Информацию.
Я нахмурился. Аптекарь понизил голос, оглядываясь на дверь:
— Вчера здесь были люди хана. Искали того, кто поставляет рукрецию. Говорят, в их рядах появился маг, и он очень хочет заполучить именно этот ингредиент.
Вот оно что.
— Они знают про меня?
— Пока нет. Но если вы начнёте торговать открыто… — он многозначительно пожал плечами.
— Тогда тем более торопиться некуда, — я ехидно улыбнулся. — Ты получаешь рукрецию, а я — всё, что мне нужно, плюс гарантию, что никто не узнает, откуда она взялась.
Аптекарь задумался, потом резко кивнул:
— Договорились. Но предупреждаю — если хан узнает, что я с вами работал…
— Он не узнает.
Оставив ему часть товара в качестве залога, я вышел на улицу. Ванька ждал у машины, нервно щелкая семечки и раскидывая шелуху.
— Ну что, ваше сиятельство?
— Ждём. Ты бы не мусорил здесь. Все же в гостях.
— А что такого, ваше сиятельство? Тут и без меня вон сколько всего раскидано, — он обиженно указал на раскиданные по брусчатке гниющие фрукты и обёртки от конфет, но все же мусорить перестал, складывая шелуху себе в кулак.
Мы устроились в тени у стены, наблюдая за суетой на улице. Люди спешили по своим делам, но в их движениях читалась тревога.
Срываться сейчас с места и куда-то ехать не имело никакого смысла. Мы бы уже никуда не успели, за зря потратив время. Поэтому оставалось только наслаждаться одним из последних погожих дней лета, установившихся сегодня.
Спустя час утомительного ожидания к нам вышел аптекарь. Весь красный и взмокший. Видимо, ему пришлось применить всё своё красноречие, чтобы выбить для нас все пункты, по которым мы договаривались.
— Ну что? — строго глядя на него, поинтересовался я.
— Все будет, ваше сиятельство, — тяжело дыша, ответил лекарь. — В течении тридцати минут обещались все доставить. Никогда в жизни мне не приходилось столько болтать, — сокрушался он.
Мы вернулись к машине, когда первые грузовики с мешками полными зерна стали подъезжать. Не совсем доверяя аптекарю я заслал проверить содержимое мешков Ваньку. То же провернули с овощами, фруктами и прочим. И только убедившись в том, что аптекарь нигде не надурил нас, я передал ему все запасы рукреции.
— Очень приятно иметь с вами дело, — он весь аж просиял, получив на руки столько ценного порошка.
Я же сел в машину и приказал Ване ехать домой. Наша машина двинулась, и за нами потянулся целый караван из грузовых автомобилей.
В этот момент я и не подозревал, какие трудности меня поджидали дома.
Глава 11
Дорога обратно заняла больше времени, чем предполагалось. Грузовики с провизией и материалами еле тащились по размытой дороге, а к вечеру и вовсе начался дождь, превративший грунтовку в месиво. Мы с Ванькой вынуждены были несколько раз вылезать и толкать застрявшие машины, пока наши сапоги не покрылись толстым слоем грязи.
Когда наконец показались огни деревни, я почувствовал облегчение. Но оно длилось недолго.
— Ваше сиятельство! — из темноты перед машиной выскочил Ермолай, его лицо было бледным, а глаза расширены от ужаса. — Спасите! Они… они уже здесь!