Немиров предстал передо мной в лунном свете. Его лицо, обычно непроницаемое, было напряженным и серьезным. На его плаще и рукавах темнели пятна, слишком темные, чтобы быть просто грязью или росой. Он дышал ровно, но глубоко, будто пробежал не одну милю.
— Ну? — спросил я, опуская голос до шепота. Остальные следопыты замерли позади него, их позы говорили об усталости и крайней настороженности.
— Нашли, — капитан вытер лоб тыльной стороной ладони. — Они не ушли далеко. Километра три на северо-восток.
— И что они там делают? — спросил я в полной уверенности, что мы говорили про неживых.
— Разбили лагерь… Пьют… Смеются…
— Всё же люди, — тяжело вздохнул я. — Какие-то отличительные черты на их форме разглядели?
— Сборная солянка, ваше сиятельство. Мы с ребятами насчитали гербов двадцать различных родов, но, думаю, и те фальшивые.
— Разрешите, ваше сиятельство… — вмешался Дима, молодой худощавый парень, двигавшийся почти беззвучно.
Немиров недовольно взглянул на него, но я дал добро.
— Среди них я заметил Яна, управленца нашего предыдущего. Кажется, он им показывает тайные тропы и подсказывает как путать следы, ваше сиятельство.
Теперь хоть понятно, куда он пропал после своего увольнения. Сбежал к нашим врагам. Небось ему пообещали вернуть его насиженное место за помощь.
— Он жив? — мой голос прозвучал тихо и опасно, как шипение стали по точильному камню.
Дима нервно сглотнул, почувствовав исходящий от меня холод.
— Да, ваше сиятельство. Я видел его отчетливо. Сидел у костра, жестикулировал, что-то чертил на земле палкой. Они… они слушали его очень внимательно.
Немиров выдохнул струйку пара в холодном ночном воздухе.
— Это меняет дело. Теперь это не просто банда наемников. Это направленный удар. Они знают, куда бить.
Мысли закрутились в голове с бешеной скоростью. Ян знал о заводе. Знал о его состоянии, знал, что мы пытаемся его запустить. И он наверняка уже рассказал об этом своим новым хозяевам. Завод из нашей тайной надежды превращался в главную мишень.
— Численность? Дисциплина? Вооружение? — сыпал я вопросы, заставляя себя отбросить гнев и сосредоточиться на тактике.
— Человек сорок, не больше, — доложил Немиров. — Дисциплины никакой. Пьют, шумят, караульные спят или присоединяются к попойке. Но вооружены неплохо. Арбалеты, несколько ружей, стальное оружие. Не ополченцы. Профессиональные головорезы.
Сорок пьяных головорезов под руководством человека, знающего наши оборонительные слабости. Этого более чем достаточно для внезапного ночного нападения. Они не штурмовали бы стену. Их цель была бы другая — прокрасться по указанным Яном тропам, поджечь всё, что горит, посеять панику и уйти до того, как мы опомнимся. Идеальная диверсия.
План созрел мгновенно, холодный и безжалостный, как лезвие гильотины.
— Капитан, — я повернулся к Немирову, и он по моему тону понял, что приказ будет необычным. — Они пьют и чувствуют себя в безопасности. Они ждут рассвета или условного часа для атаки. Мы не будем их ждать.
В его глазах мелькнуло понимание, а затем — мрачное одобрение.
— Мы идем к ним? — в его голосе не было ни страха, ни сомнений, лишь готовность.
— Мы идем к ним, — подтвердил я. — Но не все. Только ваша пятерка и я. Мы не будем с ними драться. Мы сделаем то, в чем они сильны. Мы устроим диверсию.
Я обратился к Диме:
— Ты запомнил, где именно сидел Ян?
— Так точно, ваше сиятельство. У большого валуна, с краю.
— Отлично. Ваша задача, капитан, — проникнуть в лагерь и взять Яна. Живым. Он нам нужен для ответов. Остальные… — я посмотрел на темные пятна на плаще Немирова, — обеспечат тишину на пути к нему. Я создам отвлекающий шум на другом конце лагеря.
Холодная пустота внутри меня загудела в предвкушении. Она рвалась наружу, и сейчас я дам ей волю.
— Что будешь делать? — тихо спросил Немиров.
— Напомню им, что в этом лесу есть кое-кто пострашнее нас, — я повернулся и быстрым шагом направился к оружейной. — Собирайте группу. У нас мало времени.
Через десять минут мы, семеро теней, скользили по ночному лесу. Я шел за Немировым, и холодная сила уже струилась по моим венам, обостряя чувства. Я видел каждый переплетенный корень, слышал каждый шорох, каждое дыхание ночи. Лес, обычно враждебный, сейчас казался союзником, прикрывавшим нас своей темнотой.
Вскоре мы услышали их — громкий хохот, пьяные возгласы, звон металла. Пахло дымом дешевого табака и жареным мясом. Они даже не пытались скрыть свое присутствие.