— Миша, смотри! — она указала на груду обломков у самого края воронки.
Там, под развороченным куском кровли, виднелась рука в изящном кожаной перчатке с серебряной пряжкой — не крестьянская, не солдатская. И рядом — обломок трости с знакомым резным набалдашником.
Людвиг. Секретарь графа де Нотель. Тот, кого я видел лишь мельком в кабинете её отца. Он был здесь. В моей усадьбе. В эпицентре взрыва.
Мы с Анной взглянули друг на друга, и в её глазах читалось то же самое леденящее непонимание, что и у меня. Как он тут оказался? Ещё и раньше, чем сама Анна добралась?
Я же опустился на колени рядом с телом Людвига, аккуратно отодвигая обломки. Анна, преодолевая отвращение и ужас, сделала то же самое.
Людвиг был мёртв. Но он погиб не от взрыва. Его горло было аккуратно перерезано острым, как бритва, лезвием. И в его окоченевшей руке был зажат маленький, свёрнутый в трубочку клочок пергамента.
Я осторожно разжал его пальцы и развернул записку. Почерк был убористым, чётким, без единой помарки.
«Жду твоего ответа у старой мельницы.»
Подписи не было. Но нетрудно было догадаться, что кто-то из-за стены все же пробрался сюда.
Анна, прочитав записку через моё плечо, сдавленно ахнула и отшатнулась.
— Это… это из-за меня? — прошептала она, и в её голосе зазвучало настоящее, неподдельное отчаяние. — Они убили его из-за того, что я здесь? Чтобы напугать отца?
Я поднялся, зажав записку в кулаке. Холодная ярость, знакомая и почти что родная, медленно поднималась из глубин души, вытесняя шок и ужас.
— Нет, — мои слова прозвучали тихо, но с такой силой, что Анна вздрогнула. — Это не из-за тебя. Это из-за меня. Они пытаются сломать меня. Заставить играть по их правилам. Прийти одному… на бойню.
Я посмотрел на дымящиеся руины, на людей, которые, стиснув зубы, с пустыми от шока глазами смотрели на уничтоженные запасы, на окровавленное лицо сестры Агаты. Они убили нашу надежду на выживание. Они ударили в спину.
И тогда холодная ярость внутри меня кристаллизовалась в твёрдую, как алмаз, решимость.
— Капитан! — мой голос прозвучал, как удар стали о камень.
Немиров возник рядом мгновенно.
— Ваше сиятельство?
— Немиров стоял навытяжку, его взгляд был прикован ко мне, игнорируя хаос вокруг.
— Собери всё, что осталось от медикаментов. Всё до последней крупицы. Мы должны знать, сколько и чего у нас осталось.
Я повернулся к Анне, всё ещё бледной, но уже собравшейся с духом.
— Анна, ты говорила, что везла припасы. Что именно и сколько уцелело?
Она резко выпрямилась, её взгляд прояснился, найдя точку опоры в практическом вопросе.
— Два фургона. Медикаменты, бинты, антисептики, продовольствие. Они должны были подойти с другой стороны, их вёл мой эскорт.
Словно в подтверждение её слов, со стороны главных ворот послышался шум двигателей и окрики часовых. Мы обернулись. К воротам, осторожно маневрируя среди брошенной техники Лысака, подъезжали два грузовика с гербом де Нотель на бортах. Один из них был слегка помят, на лобовом стекле другого зияла паутина трещин, но они были здесь. Надежда.
— Вот наш ответ, Лысак, — прошептал я, глядя на подмогу.
Хан Байрак откинулся на спинку складного походного стула, в его руке потрескивала рация. Он давно отпустил гостей спать, а сам сел на улице, выставив на стол экран, куда передавался сигнал с дрона, запущенного над лесом. Голос с того конца был ровным, безэмоциональным, как и полагается профессионалу, констатирующему факты.
«Группа „Север“. Зачистка периметра завершена. Ликвидировано семеро. Один попытался уйти на мотоцикле в сторону болот. Не смог. Передаю рацию группе „Восток“».
Хан молча сменил частоту. Его лицо, освещённое мерцающим экраном планшета с картой, не выражало ничего, кроме лёгкой скуки.
«Группа „Восток“. Обнаружили расчёт миномёта. Задача выполнена. Оружие утилизировано. Один сбежал, как испуганный заяц. Целенаправленно отпущен, как и приказано. Создаёт нужный нам эффект. Перехожу на ожидание».
Уголок рта Хана дрогнул в подобии улыбки. Всё шло по плану. Его люди были не солдатами, а хирургами. Точечные, точные разрезы. Паника в стане врага — лучший союзник. Он видел, как огни в лесу, принадлежавшие, как он правильно предположил, людям Лысака, один за другим гаснут, словно свечи на ветру. Не отступают — исчезают.
Его пальцы привычным движением вывели на связь главный пост у ворот усадьбы.
Я стоял на импровизированном командном пункте — уцелевшем крыльце конюшни — и смотрел на грузовики с гербом де Нотель. Их прибытие было чудом, глотком воздуха для тонущего человека. Но этот глоток был отравлен вопросом, на который у меня не было ответа. Людвиг. Мельница. Ловушка в ловушке.