Еще на маршруте, задолго до выхода на боевой курс, Шевченко, промерив силу и направление ветра, обязательно предупреждал летчика, куда будет на боевом курсе сносить самолет. Иконников мог заранее рассчитывать свои действия и предположительно в уме прикинуть, на сколько градусов ему придется доворачивать машину. И летчик, и штурман настолько хорошо изучили друг друга, что каждый из них понимал товарища буквально с намека.
В одну из боевых ночей нашему полку была поставлена задача бомбардировать железнодорожный узел Гомель. Задача была трудной: узел защищался огнем 15-20 зенитных батарей. Плотность огня довольно большая. Чтобы нанести эффективный удар и самим не понести потерь, экипажам нужно было точно выйти на объекты, произвести правильный и своевременный противозенитный маневр и находиться на боевом курсе самое короткое время.
Перед вылетом Шевченко договорился с Иконниковым о всех деталях действий на боевом курсе. Не доходя до цели 30-40 километров, штурман дважды промерил ветер и тут же передал командиру:
- Сносить нас будет влево, угол десять градусов.
- Понял, снос влево десять, - отозвался Иконников и тут же удовлетворенно отметил про себя, что его штурман хорошо знает свое дело, всегда спокоен и смел в полете. Он давно летает с Шевченко и привык к его системе, привык к мысли, что его боевой штурман никогда ничего не забывает, в воздухе никогда не жалуется на [119] объективные условия, и все-таки ему было приятно каждый раз убеждаться в этом вновь.
При налете на железнодорожный узел Гомель нашему экипажу пришлось выполнять роль осветителя и контролера. С трехминутным интервалом мы шли с капитаном Рыцаревым в голове колонны бомбардировщиков. Зайдя с наветренной стороны, я сбросил сразу десять осветительных бомб. Через тридцать секунд взрыватели сработали - и десять факелов повисли над городом. Железнодорожный узел был виден как на ладони. На нем находилось более двенадцати составов. Как-то неожиданно вспыхнули прожекторы, заработали зенитки.
Мы с Рыцаревым с набором высоты ушли в сторону от объекта удара и стали наблюдать за бомбометанием экипажей. Вот на путях разорвалась первая серия. Несколько бомб угодили в какое-то здание - вспыхнул большой пожар.
- Молодцы Иконников с Шевченко, действуют как по заказу, - кричит Рыцарев. - Приказано ударить в один час пять минут, и они тут как тут.
За первым экипажем сбросили бомбы второй, третий… пятый… И снова зажглась над целью «люстра» осветительных бомб. Их мастерски «повесил» штурман Степан Анисимов. Опять и опять посыпались фугаски. Они рвутся на станции. В 1 час 09 минут серия бомб угодила в один из составов. И тут же в воздух взметнулся огромный столб огня.
- Хорошо ударил! - громко произнес Рыцареи.
- Две серии с недолетом южнее цели. Бомбы рвутся в торфяном болоте, - подал голос радист Пузанов.
- Вижу, Сергей. Время 1 час 13 и 1 час 14 записал, - ответил я радисту.
Для третьей эскадрильи условия бомбометания значительно облегчились. Большие пожары на узле давали хороший ориентир и, следовательно, надежную точку прицеливания. И почти все серии бомб, если не считать небольших отклонений, падали на путевое хозяйство железнодорожного узла.
После полета летный состав собрался в землянке. И опять, как в то памятное утро, когда полк наносил удар по Кенигсбергу, героем дня был экипаж Владимира Иконникова. Да не только он, но и экипажи Бориса Кочнева, [120] Дмитрия Бобова, Сергея Карымова ударили прямо по узлу, нанесли большой урон противнику. А штурман экипажа Брысева Василий Селин угодил в состав с боеприпасами.
- Это Петро Шевченко нам помог, - точно в свое оправдание говорил Селин. - Вижу: пожар на узле, ну и прицелился как надо…
- Да и осветители не подкачали, - добавил капитан Брысев.
Поодаль стоял со своим донесением штурман Рыбаков. По всему видно было, что он чем-то недоволен. «Неужто Рыбаков запустил серию в торфяники?» - подумал я.
- Что повесил голову, Илья? - желая выяснить, в чем тут дело, спросил я.
- Так, не везет мне, старший штурман полка, - начал он. - Наверное, с углом сноса подпутал?
Я взял бортжурнал и стал проверять его записи, расчеты. Время удара у него отмечено в 1 час 14 минут. Величина угла сноса записана «- 4 градуса».
- Ого! - вырвалось у меня. - Да ты и впрямь основательно напутал: угол прицеливания у тебя с большой ошибкой, вместо того чтобы взять угол сноса 10 градусов, ты берешь его величиной в 4 градуса. От таких прицельных данных ничего хорошего ожидать нельзя.
К нашему разговору присоединился капитан Шевченко. Улыбаясь, он сказал:
- Что, Илья, опять тебя покинуло счастье?
Рыбаков ожидал такого вопроса, и тут он твердо, как мне показалось, от чистого сердца, заявил:
- Беру свои слова обратно насчет «везения», «счастливчика». Ты у нас, Петро, настоящий бомбардир-снайпер!
Да, вряд ли теперь кто-нибудь скажет, что Шевченко - просто «счастливый штурман», что ему просто везет. На всякое везение нужно свое умение, а Петру Тарасовичу как раз и «везет» потому, что имеет он упорный характер, большой запас выдержки и спокойствия и хорошую привычку никогда не проходить мимо самой малой своей ошибки. В этом и заключается секрет его штурманского счастья.
В Шевченко действительно счастливо сочетался пытливый [121] ум прекрасного навигатора и бомбардира с зорким глазом воздушного бойца. Именно поэтому на его счету более 250 успешно выполненных боевых вылетов. За мужество и отвагу в борьбе с фашистскими захватчиками он награжден пятью орденами и многими медалями Советского Союза. [122]
Ровесник армии
Командир тяжелого воздушного корабля летчик Антон Шевелев родился 23 февраля 1918 года. Он ровесник Советской Армии. Вместе с ней он встал на защиту Родины от нашествия немецко-фашистских захватчиков и бесстрашно сражался с врагом, нанося ему мощные бомбовые удары. За проявленное мужество и отвагу Шевелеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Жизнь его проста и обычна: учеба в средней школе и школе гражданских летчиков, а потом - многочисленные полеты по дальневосточным воздушным трассам. Работая в иркутском и свердловском отрядах Гражданского воздушного флота, Шевелев налетал более тысячи часов. Он перевез в далекие таежные поселки и на строительные площадки множество пассажиров и тяжеловесных грузов.
В первый год Отечественной войны Антон Шевелев прибыл в наш полк вместе с группой летчиков Гражданского воздушного флота и сразу же приступил к изучению самолета, воинских документов, к освоению техники пилотирования бомбардировщика. Инструктор Николай Рыцарев, сделав с Шевелевым несколько полетов по кругу и в зону, удовлетворенно сказал:
- Можете лететь на боевое задание.
Лейтенант Шевелев встретился в части со штурманом Иваном Кутумовым. Оба офицера имели хорошую подготовку, огромное желание бить ненавистного врага. Как-то сразу они подружились и попросили у командира полка разрешение летать на задание в одном экипаже. Их просьба была удовлетворена. Радистом в экипаж был назначен старший сержант Бондарец, воздушным стрелком - сержант Воронцов. [123]
Хорошо запомнился воинам первый боевой полет. 23 июля 1942 года экипаж вместе с летчиками полка вылетел бомбить железнодорожный узел Круспилс. Ночь была ясная, лунная. Шевелев уверенно пилотировал бомбардировщик. До цели оставались считанные минуты, когда летчик и штурман заметили вдали мчавшихся навстречу с зажженными фарами пару истребителей противника.
- Командир, зачем они фары зажгли, ведь и так неплохо видно? - спросил Кутумов.
- Страх нагоняют на нашего брата, - ответил Шевелев и немного погодя добавил: - Нас они не видят.
Летчик принял решение не вступать в бой с истребителями. Сделав пологий разворот, он с небольшим снижением повел корабль на цель. Яростно стреляли вражеские зенитки, пытаясь сбить висевшие в воздухе светящие бомбы, не дать возможности самолетам прицельно сбросить бомбовый груз.