Цена бомбы
Тактическая конференция полка началась в небольшом помещении полуразрушенного приангарного здания очень спокойно и, судя по всему, должна была так же кончиться. Командир полка подполковник Трехин обобщил действия наших бомбардировщиков по железнодорожным узлам противника, заместитель начальника штаба майор Герасимов рассказал о тактике ночных экипажей при ударе по вражеской авиации на аэродромах.
При выполнении первой задачи полк вместе с другими частями соединения действовал массированно, причем усилия экипажей не были распылены по многим объектам железнодорожных узлов, а сосредоточивались на тех участках путевого хозяйства, где скапливались эшелоны с техникой и боеприпасами. Во время налетов на железнодорожные узлы Даугавпилс, Резекне, Идрица бомбардировщики с успехом действовали тремя эшелонами с различных высот и направлений. Удары же по вражеским аэродромам были слабыми и не давали нужного эффекта. Видимо, не желая лишний раз начинать неприятный разговор, Герасимов ограничился общими рассуждениями.
- Мы бьем врага не только на железнодорожных узлах, но и на его аэродромах. Средние высоты, заход с одного-двух направлений - вот основной принцип атаки авиационных баз противника, от которого нет никакой нужды отступать.
Конференция закончилась бы тихо, если бы не выступления офицеров Леонтьева, Болдырева и Иванова. Тема, которую затронули они, взволновала всех авиаторов.
- Я не согласен с последним докладчиком, - торопливо начал летчик лейтенант Леонтьев. - Нельзя утверждать, [137] что удары ночных бомбардировщиков по аэродромам можно совершать только со средних высот и определенных направлений. Это, по-моему, настоящий консерватизм…
- Он ведет к срыву заданий и напрасной трате сил и средств, - добавил летчик Вериженко.
- Поправка Вериженко весьма существенна, - продолжал Леонтьев. - Давайте вспомним последние удары по аэродрому Балбасово. Нам рассказывали вот здесь, на КП, что на этой базе большое скопление самолетов, что с полос аэродрома немецкие летчики взлетают и днем и ночью. Показали, где находятся стоянки самолетов, склады горючего, боеприпасов. Указали высоту удара, дали направление захода. А вот где и как расположены зенитные батареи, прожекторы - нам не было известно.
- Мы не знали ничего и о ночных истребителях, - заметил штурман Антонов.
- Хорошо, что наши экипажи своевременно разгадали их замысел, - спокойно продолжал Леонтьев. - Урона истребители нам не причинили, но действовали на нервы, сбивали с боевого курса. Внакладку с истребителями неплохо стреляли и зенитки. Нам приходилось метаться из стороны в сторону. А каков результат, вы сами знаете: с лупой отыскивали на фотоснимках воронки от наших бомб. И здесь, по-моему, законно встает вопрос: почему бы нам не действовать по таким целям с разных высот и направлений? Разве нельзя было выделить несколько экипажей на подавление зенитных средств, предусмотреть сброс крупных бомб на взлетно-посадочные полосы с большим временным замедлением? - заканчивая свое выступление, сказал Леонтьев.
Неожиданно для всех попросил слова капитан Алексей Милентьич Болдырев. Летчики переглянулись. Дело в том, что Милентьич, как его называли в коллективе, был человек тихого и спокойного нрава. Он пришел в полк из Гражданского флота, быстро освоил бомбардировщик и стал летать на боевые задания. За сравнительно короткий срок он со штурманом Бакаевым совершил более ста успешных вылетов в тыл противника. И за все это время мы ни разу не слыхали, чтобы Болдырев высказывал какое-то недовольство или вносил те или иные предложения. А вот сейчас, на тактической конференции, он вдруг попросил слова…» [139]
- Специалист я в бомбежных делах маленький, мне бы лучше помолчать, а вот не удержался, - тихим голосом начал Болдырев. - Откровенно говоря, задели меня этакие «основные принципы атак целей», которые излагал здесь Герасимов.
И Милентьич выступил очень толково и дельно.
- Ведь бомбометание с самолета - трудное дело. В зависимости от поставленной задачи нам приходится сбрасывать бомбы различного веса и габарита. Каждая серия бомб имеет свои баллистические свойства, свой отличительный «характер». Наземная артиллерия для поражения цели прибегает к пристрелке или пользуется услугами корректировщика. Мы же лишены и того, и другого. Самолет, как правило, проходит над целью однажды, и экипаж лишен возможности поправить свою ошибку. Наши штабные работники не всегда помогают летчикам в облегчении их труда. Здесь правильно указывали: очень скудны данные о целях.
В помещении стало шумно. Летчики, штурманы, техники, сидя за дощатыми столами, вдруг заговорили между собой о полетах, обо всем наболевшем. Но тут попросил слова Герой Советского Союза капитан Анатолий Иванов. Он начал свое выступление громко, жестикулируя:
- Леонтьев и Болдырев нравы на сто процентов. И мне сейчас хочется добавить несколько слов к их выступлениям: да, мы приобрели определенный опыт, неплохо действуем по площадным объектам в глубоком тылу врага, а вот в оперативной глубине, по сравнительно небольшим целям некоторые наши экипажи, особенно молодые, наносят бомбовые удары все еще по шаблону, пренебрегая прекрасным арсеналом тактических приемов. Отсюда и наши полеты - пустоцветы, бомбометание в «районе цели».
- Не тяни, Анатолий, давай факты, - перебил Иванова командир эскадрильи Уромов.
- Факты? - еще более оживился Иванов. - Да ты, Владимир Васильевич, хорошо о них знаешь: три последних вылета полка по аэродромам - и три, мягко говоря, неудачи. Дошло до того, что некоторые наши молодые штурманы над целью «забывают», я полагаю, по неопытности, включать прицелы и бросают бомбы на глазок.
Я сидел впереди рядом с командиром полка и видел, как молодые штурманы покраснели и уткнулись в разложенные на столах карты. [140]
- А знают ли эти штурманы, во что обходится каждый полет в стан врага? Представляют ли многие наши авиаторы, что такое цена бомбы?
Иванов умолк и принялся кого-то искать в зале. Вот он остановил взгляд на инженере полка по вооружению инженер-капитане Савичеве.
- Может, ты, Алексей, в этом деле поможешь мне? Ты ведь был на заводе, все видел своими глазами. Летчики с удовольствием послушают.
- Пусть Савичев говорит, дать слово Савичеву, - послышались голоса.
Инженер- капитан протиснулся вперед, вынул из кармана засаленного реглана блокнот, полистал его и, окинув взглядом сидевших в зале летчиков, уверенно заговорил:
- И Леонтьев, и Болдырев, и Иванов дело говорят. Надо всем нам прислушаться к их советам. А что касается бомбы и если у вас появилось желание послушать меня, я с удовольствием расскажу об этом.
Савичев начал свой рассказ издалека.
- Возле самолетной стоянки лежит бомба в деревянной упаковке, туго схваченная обручами, - говорил он. - Сейчас механик подвесит ее, а спустя несколько часов она обрушится на голову врага. Как все знакомо! Расчеты, изучение маршрута, прогноза погоды - весь сложный подготовительный процесс, самый боевой полет и, наконец, сбрасывание бомб. Но все ли мы знаем о другом процессе - о рождении бомбы, в котором принимают участие люди угольной, металлургической и химической промышленности, конструкторы, физики, механики, электротехники - представители почти всех отраслей науки и техники. Если к этому добавить, что бомба претерпевает сотни производственных операций, что над изготовлением ее работают токарные, фрезерные, сверлильные станки, сварочные, штамповочные машины, домны, мартены, что в изготовлении только одного корпуса авиабомбы, без взрывчатки и взрывателя, участвуют представители более сорока специальностей, то перед нами откроется удивительная картина универсального производства.