В самом начале Макинска мы свернули с целиноградской трассы влево – мой шофёр знал какую-то тайную дорогу на достаточно недавно рассекреченный Степногорск, по которой почти никто не ездил. И точно: на все 120 километров этого шоссе нам попалось всего-то две встречных машины. Солнышко светило всё чаще, и чаще, и тихим тёплым вечерком мы заехали в какой-то крохотный городок, находившийся рядом со Степногорском. Там мы заглянули в парочку местных магазинов и поехали по дороге на Ерментау. Через пару десятков километров асфальт на трассе кончился – дальше потянулся абсолютно прямой, но весь в ямах и колдобинах, грейдер. Стало темнеть, и мы остановились на свою первую ночёвку на берегу Селетинского водохранилища.
Небольшую степную речушку перегораживала в этом месте плотина, и образовалось довольно приличное озеро. Глинистые берега водоёма поросли небольшими кустиками. У Колька оказались с собою снасти, он махом соорудил парочку закидушек, выдернул с корнями один из кустиков – в ямке оказался клубочек прилипших друг к дружке и уснувших на зиму дождевых червей – отклеил парочку, насадил на крючки, и закинул в воду.
Минут через пятнадцать у него даже начало что-то клевать, и на свет появились два крохотных окунька, чуть больше спичечного коробка. Колёк расстроился. Тогда я вспомнил историю, как поймал щурёнка на пивную бутылку, и велел Кольку так пересадить окуньков на крючках, чтобы они оказались прицепленными за спинки, и закинуть в воду на всю ночь. Он так и сделал, а потом мы выпили бутылочку водки и улеглись спать.
Рано утром возле нас оказалось ещё три машины дальнобойщиков на «КамАЗах» с челябинскими номерами. Колёк помчался к своим закидушкам и вытащил двух совершенно огромных окунищ, поймавшихся за ночь на маленьких! Он с гордым видом пронёс этих рыбин прямо на леске мимо челябинцев, и из кабины одной из машин послышалось, как один водила сказал другому: «Вот! Сразу видно настоящих дальнобойщиков!» Колёк ну прямо светился счастьем! Он тут же достал алюминиевый котелок, вытащил из этих окуней все внутренности, засыпал брюшки солью, кинул в котелок и сунул его куда-то за сиденье. Мы выкатились на трассу и поехали дальше.
Часа через полтора впереди показалась станция Ерментау. Нужно было набрать свежей водички. Но на улицах этого городка асфальта вообще не оказалось! Я заметил вдалеке колонку, но Колёк не рискнул подъехать к ней по океану раскисшей глины, и оставил машину на крохотном асфальтовом пятачке у выезда на трассу. Проваливаясь в грязь почти по колено, я поплыл с канистрой к колонке, а он – к продуктовому магазинчику. Мы благополучно встретились у машины минут через пятнадцать, Колёк ухитрился развернуться на этой площадочке, и мы выскочили на трассу до Павлодара.
Долго ли, коротко ли, но впереди замаячили знакомые мне места. Посёлок назывался Чидерты, от него до Экибастуза было с полсотни километров, и почти весь народ оттуда мотался сюда за вкуснейшим местным хлебом. В посёлок с трассы заходили три дороги, на первой из них висел знак «Грузовое движение запрещено», но на второй улочке такого знака не оказалось, мы заехали в посёлок и встали недалеко от местных магазинов.
И не успели мы выбраться из кабины, как на мотоцикле с коляской к нам подлетел местный «ГАИшник», крича, что мы заехали под знак! «Мужик, какой знак? Ты о чём?!!» Ментяра посмотрел на нас, как на больных, отобрал у Колька документы, но тот не сдавался: «Нету там никакого знака!» Кончилось дело тем, что Колёк поехал на мотоцикле вместе с ментом на ту самую улицу, где мы заехали в Чидерты, вернулся обратно со всеми своими документами и сказал, что на столбе у въезда действительно висел какой-то круглый знак, но его кто-то оторвал и унёс. Менту ничего и не осталось, как скрипнуть от досады зубами и вернуть права обратно.
Мы прошлись по магазинам, накупили всяких продуктов и, чуть отъехав от Чидертов, встали на автостоянке у трассы. Вот когда пригодились и дрова, и кирпичи – я соорудил костерок, сварил гречки с тушёнкой и кофе. Всё дело в том, что ни чая, ни растворимого кофе в магазинах не было, и самый старший из четверых сыновей Харисыча подарил мне в дорогу пачку молотого кофе, который нужно было варить – у него в доме такой кофе никто не любил. И мы хлебали по дороге сей божественный напиток, как самые белые люди…