— Он намерен прежде всего ознакомиться с материалами уголовных дел, возбужденных против его клиентов в местной прокуратуре.
— А о каких делах идет речь?
— В отношении Теребилина, Сороченко, Котовой и ряда других, если вам эти фамилии о чем-то говорят, — съязвил «помощник» адвоката, и Турецкий соответствующим образом на это отреагировал: снова посмотрел на подполковника, превратившегося в сплошное внимание, и многозначительно хмыкнул.
— Ну что ж, —сказал он, —желаю удачи вашему шефу... А собственно, ко мне-то у адвоката какие вопросы?
— Если у вас нет серьезных планов на ближайшие два часа, Юрий Петрович хотел бы, не откладывая дела в долгий ящик, побеседовать с вами. И если у вас нет возражений, естественно.
— Дайте подумать... — сказал Турецкий и, опустив трубку, зажал микрофон ладонью. Задумчиво посмотрел на Затырина, который уж точно находился в сильном напряжении, и сказал, словно самому себе: — Надо бы встретиться... Это дело негоже откладывать, как вы считаете? — И, не ожидая ответа, закончил: — В конце концов, я мог бы к вам туда, Павел Петрович, и позже подъехать, верно?.. А он не просто известный адвокат, он еще и член международной комиссии по правам человека... Ох эти зануды!
Последняя должность очень понравилась Турецкому — она высоко поднимала Юрку Гордеева в глазах местных обывателей. Да и проверить невозможно — так это или не так — должность-то общественная.
— Ладно, — как бы получив одобрение подполковника, сказал Турецкий и поднес к уху трубку: — Я, пожалуй, готов отложить некоторые свои дела и встретиться с вашим шефом, Денис Андреевич. Я правильно запомнил ваше имя-отчество?
— Разумеется.
— И как вы это себе мыслите?
— Мы остановились в гостинице «Центральная».
— Простите, мы — это...
— Юрий Петрович и мы, его помощники. Я и Филипп Кузьмич, если угодно.
— А-а, так, значит, и вы прибыли большой бригадой? Ну что ж, флаг вам в руки, как говорится. А поступим давайте вот как. Тут в ближайшие часы, вероятно, прибудет мой коллега по следственной группе генерал Грязное. Мы с ним договорились встретиться именно в этой гостинице. Так я и подъеду, только сначала созвонюсь с генералом, идет? Устраивает вас такой вариант?
— Вполне, Александр Борисович. Тогда я передам ваше согласие Юрию Петровичу, а после, с вашего разрешения, соединю вас?
— Валяйте, нет возражений, — уже попросту, как о деле решенном, сказал Турецкий и отключился. — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день — так это называется, Павел Петрович?.. Передайте вашим товарищам, что мне придется ненадолго задержаться в городе. Ну а вы уж там...
— Не вовремя, конечно, — поморщился Затырин. — У Антона Захаровича сегодня все-таки день рождения... И мы рассчитывали...
— Вот те на! А что ж не сказали?
— Ну... он не любит, вообще говоря, большие компании и всякие славословия в свой адрес. Решили организовать что-то вроде мальчишника... Савелий Тарасович поддержал. Боюсь, они расстроятся...
— А вы сделайте так, чтоб не расстроились, объясните, наконец, что это не моя прихоть, а исключительно ради пользы дела.
— Это я понимаю...
— Ну и славно! Раз вы понимаете, значит, и они поймут.
— Хорошо, я передам. А водителю вашему скажу, куда потом ехать. Катер вас будет ждать, Александр Борисович. — Подполковник поднялся и проговорил с сомнением в голосе: — Странно, что я ничего не слышал об этом адвокате... не докладывали. Как-то незаметно появился... Помощники опять же...
— Э-э, Павел Петрович, не берите в голову! Я их знаю, адвокатов, они в любую дыру без мыла пролезут, причем так, что никто вокруг и не заметит. Я, конечно, поговорю с ним, да и Вячеслав Иванович, глядишь, подъедет... Но уже наперед могу сказать, опираясь на собственный опыт и многолетнюю следственную практику, что гораздо правильнее бывает иной раз пойти навстречу адвокату и как бы повести его за собой, нежели ставить ему всяческие препоны и тем самым неразумно инициировать его собственную активность. Вы понимаете смысл моей постановки вопроса?
Затырин изобразил на лице, что он чуть ли не потрясен подобным откровением. Тем более высказанным в столь доверительной форме.
— Нам придется быть с ним предельно осторожными и внимательными, вы это имели в виду?
— Я рад, что вы поняли. Водителю, так уж и быть, объясните, а я пойду к своему помощнику.
— Я еще подумал, Александр Борисович... — словно бы вспомнил Затырин. — Все будут признательны, если и ваш друг, генерал Грязнов, тоже почтит, так сказать, своим присутствием... Ну и, естественно, никто не станет возражать, если вы захотите пригласить и своего помощника.