Он выдвинулся в Коори-Омат с первыми лучами солнца, вместе с десяткой Бергвейна, лучшего следопыта его роты и десятками Иварса-ан-Верея, да молчаливого Блида Даварха, тетка которого была родом как раз их этой деревни. Очень уж сильно он хотел проведать родную кровь и лично передать здравицы и пожелания всем, кого она увидит из их родных. Брать родственников на дела, возможно, связанные с родственниками нельзя, но почему-то сейчас Аррен не видел в этом ничего, что могло бы привести к, скажем, непредвиденным последствиям.
Вечером он посетил старосту, жилистого и высокого Вессирца с вытянутым лицом. Старика, что руководил Ивенденом столько, сколько помнил Аррен свою службу в этих местах, и этот старец всё никак не умирал. Надоедливый и крикливый, о чем вовсе не говорила его статная внешность. Стоит отметить, что староста мог добиваться своего всеми способами и поселок жил много лучше, нежели похожие на него соседи, а значит дело своё знал, руководил, как истинный Меекханец, человек Империи, словно и не был он никогда потомком горцев-дикарей, многие и многие годы назад, обитавших в этих краях. Пришлось прикрикнуть и ударить кулаком по столу, прежде чем староста показал письмо. Говорить и требовать можно, что угодно, написанное могло отличаться, поэтому Аррену важно было прочесть подлинные слова самому. И почитать в письме было что.
«Дорогой друг, пишу тебе, как единственному, к кому могу обратиться, зная, что ты сделаешь всё необходимое для исполнения моей, наверное, немалой просьбы. Я могу показаться навязчивым или даже сошедшим с ума, но меня всё чаще посещает мысль, будто в нашей маленькой деревне поселилось зло. Зло истинное, грязное и чёрное, воняющее смертью – то зло, которое мы так боялись будучи детьми.
Я не пишу о том, чтобы ты срочно выслал сюда всю Стражу города или поднимал панику на весь западный Ансар Киррех, но меня не покидает стойкое ощущение, что произойдёт что-то неладное и отвратительное.
Недавно я заметил, что наши охотники всё дольше и дольше не возвращаются с промысла, понимаю, тяжелая зима, но такого не было раньше. Молодые и веселые, теперь они ходят понурив голову и лишь между собой ухмыляются сумасшедшими взглядами, какие я видел лишь у тех, кто познал смерть. Нет, удовольствие от этого познания.
Я не могу рассказать никому об этом деревне, меня и так считают странным, кто послушает немощного старика? Поэтому прошу, если ты, как и в дни нашей молодости, веришь мне, помоги. Помоги не мне и не моей мнительности, помоги им, помоги нам всем, чтобы зло и смерть не обуяла своими мертвыми объятьями наш край.
Твой старый друг ХХ»
2.
Деревня Коори-Омат, находилась почти на стыке Лохарр и Большого Хребта, на самом краю северной границы Империи. Небольшая, домов в пятнадцать, с маленькой кузней, складом и стойлом для мулов, да небольшим тотемным кругом посредине деревни, в центре которого стояло каменное костровище. Двери домой здесь до сих пор, на старый манер, украшали резьбой или простеньким переплетающимся орнаментом с изображениями животных и растений. Над каждым входом нависала большая крыша, какие зачастую делали на севере, чтобы перед дверьми насыпало меньше снега.
Три его десятки дошли сюда от Ивендена всего за один день, проведя сложный марш по льду и снегу, к длинной ночи оказавшись в назначенном месте. Несмотря на очень снежную зиму им повезло, малые горы на подъеме перед деревней выдуло ветром до самой каменной породы, что они больше боролись со льдом, цепляя ледорубами впереди себя на каждый сделанный шаг. Юноша, что доставил письмо старосте, явно был крайне ловок и силен, в одиночку совершив такой переход, недолгий, но крайне сложный.
Из кузни на отшибе, звонко доносилось железное «дзынь», эхом оглашая деревню, работал горн.
- Блид!
- Да, господин лейтенант?
- Дом старосты?