Власта Пудилова уже вертелась на своем стуле. Директор, заметив это, сказал:
— Мы слушаем тебя… Власта!
— Мы, товарищ директор, должны были до десятого октября сдать готовый план воспитательной работы! Я не знаю, собирал ли кто-нибудь, я весь день сидела в классе, если — да, так он у меня готов, вот… — И она, зашелестев исписанными страницами, передала их соседке, чтобы, переходя из рук в руки, план воспитательной работы незамедлительно оказался у директора Ракосника.
— О боже! — прошептал на другом конце стола Лекса. — Эта Пудилова — классический образец отвратной бабы. Такие называются… — Он не договорил и, совладав с собой, поддел локтем химическую блондинку слева: — Дана! Ты уже что-нибудь придумала?
— Пока ничего… я полагала, время еще есть!
Лекса облегченно вздохнул.
— По крайней мере не я один. — Он потянулся к Гаспекловой и шепнул, чтобы та разбудила дремлющего Прскавца.
— А у тебя как? — спросил он, увидав, что тот наконец разомкнул глаза.
— Никак! — ответил Прскавец коротко. Очевидно, для обдумывания годового плана воспитательной работы у Прскавца не нашлось времени. Прскавец взглянул на часы. — Еще пять минут — и я смоюсь. В полпятого у меня тренировки. Не могу же я заставлять девчонок ждать…
В это время Ракосник успел похвалить Пудилову за подготовленный к сроку план и спросил, кто еще может его сдать. Только Губерт Влах и Каплирж подали ему папки с какими-то бумагами. Остальным директор со всей решительностью заявил, что последний срок сдачи плана воспитательной работы — пятница, двенадцать часов.
— Все? — Директор Ракосник окинул взглядом столы, выждал, словно давая всем время на обдумывание, потом поднялся и, уже стоя, заявил: — Благодарю за внимание!
На этом заседание педсовета закончилось.
— Вы меня вызывали? — покорно склонив голову, спросил Камил Маржик.
— Заходи, заходи, Камилек! — поманил его ласково глава школы.
«Или благодарность в районном масштабе, — прикинул Камил, — или роскошный втык!» — и сделал два робких шага вперед.
— Иди же, иди, не бойся! — призывал его директор Ракосник.
Еще два шага, и отступать Камилу некуда. Теперь они стояли совсем рядом, глядя друг другу в лицо. Директор Ян Ракосник внимательно, почти влюбленно, разглядывал молодого педагога Камила Маржика. Камил выдержал его взгляд не моргнув глазом.
— У меня к тебе два дела… — начал Ракосник и отошел к своему столу за сигаретами и зажигалкой.
«Старый финт: одно приятное, второе — наоборот. Что тебе сказать раньше?» — мелькнуло в голове у Камила.
К счастью, директор Ракосник этого анекдота не знал. Он спрятал зажигалку в карман и заявил:
— Волосы к завтрашнему дню подстричь! Ясно?
Камил запустил пятерню в густую гриву, ниспадающую на воротник и свисающую до самых лопаток.
— Покороче и спереди и сзади! Пусть будут видны уши, как у всех порядочных людей! — Директор взял сигарету в рот, на ее конце вспыхнул оранжевый огонек, и, выпуская дым вместе со словами, продолжал: — Дальше. Ты не мог бы мне объяснить, что на тебе надето?
Камил наклонил голову, оглядел жилетку из цветастой ткани с ввязанными рукавами, засунул оба указательных пальца в вырез, и, словно желая удостовериться, что правильно понял, спросил:
— Вы о чем? Об этом?
Директор подтвердил.
— Так это же самая мода… вопль, так сказать! Товарищ директор…
— Но у нас школа, а не дискотека, Камил, — перебил его директор Ракосник резко. — А ты не дискжокей, а учитель! Завтра явишься ко мне перед уроками, ровно в восемь, подстриженный и прилично одетый, ясно?
Молодой учитель замялся.
— Вы меня убиваете, товарищ директор! Поймите, у нас в ансамбле меня засмеют, уничтожат! У меня не уши, а лопухи, радары! Я могу, если хотите, справку от врача принести, что я инвалид от рожденья! Поймите, товарищ директор, после этого нашему вокально-инструментальному и пикнуть нигде не дадут.
Директор Ракосник поднял руку, и по его лицу Камил Маржик определил, что все мольбы и уговоры напрасны.
— Это первое. Теперь второе — ну-ка, повернись!
Камил повернулся к нему спиной и увидал в углу кабинета три продолговатых объемистых свертка. Тщетно пытался Камил угадать, что это может быть, скорее всего, какие-нибудь ненужные запчасти или что-то вроде того.
— Ну, как, по-твоему, что это такое? — радостно пытал Камила директор Ян Ракосник.
Камил пожал плечами. Жилетка, поднявшись над штанами, обнажила пупок, и он привычным движением поправил ее.
— Это, — поднял палец директор Ян Ракосник, — подарок шефов. Сто пятьдесят метров ткани!