Что вся московская милиция встала на уши, Баранова не удивило: похищение оперуполномоченного МУРа — преступление небывалое, и наказать такую дерзость — поистине дело чести для каждого работника ГУВД. Другое дело, что, сумев организовать Мишкино похищение, вряд ли преступник окажется таким дилетантом, что позволит арестовать себя с телефонной трубкой в руке! Хотя, конечно, в России все бывает…
— Вот эти дела, — перебил размышления майора Старый К., - возьми их и быстро, но тщательно просмотри — может быть, возникнут какие-то идеи. Михаила будут искать многие, — уже есть соответствующий приказ генерала, — но найти его обязаны сотрудники нашего отдела. Или коллективно уйти в отставку. И то, и другое будет по-мужски, но первый вариант мне, почему-то, симпатичнее.
Собирая папки в аккуратную стопку, Баранов размышлял вслух:
— Зачем же им сведения о взятых под стражу по четырем разным делам? Или между какими-то из них есть связь?
— Из того, что знаю я, и что докладывал мне Гусев, такая связь пока не просматривается. Надо копать. Но, может быть, они хотят узнать о ком-то одном, а для маскировки интересуются всеми?
— Не получается, Климент Степанович! Это хуже, чем из пушки по воробьям: похитить нашего офицера, чтобы получить, в общем-то, несекретную информацию…
— Сам знаю, что не получается! — осерчал Старый К. — Потому тебе, умному да молодому, эти самые папки и отдаю, чтоб поработал над ними, да нашел, что нам надобно! "Не получается…", — передразнил он еще раз и скомандовал: — иди, работай!
Когда Виктор был на полпути к выходу, на столе у полковника зазвонил телефон. Обернувшись на пороге, он увидел, как Козлов машет ему рукой, дескать, вернись.
— Ну, вот, наконец, они предъявили настоящие требования.
— Кого-нибудь отпустить? — предположил капитан. — Кого же именно?
Козлов невесело улыбнулся:
— Мелко мыслишь, Виктор Васильевич! Они требуют освободить всех четырех! Дают нам 72 часа "на решение технических вопросов", в противном случае, начиная с 12 часов дня пятницы, каждый час обещают присылать "подарки". Первым будет Гусевский мизинец. Еще обещали на днях дать нам убедиться, что "мент пока цел и невредим". Сволочи!
— Теперь все ясно, Климент Степанович! Чтобы освободить своего, но не расшифровываться, они требую освободить всех четырех. Хитро!
— Ну, да! А первый звонок был проверочный: а вдруг за Гусевым числится всего один человек, взятый под стражу? Тогда бы вся их комбинация зависала! Ладно, иди, работай.
Снова зазвонил телефон, и полковник, приговаривая на разные лады "так!", записал на листок бумаги какую-то информацию. Баранов, стоя у двери, ждал.
— Звонок был с ворованного мобильника. Говорили, судя по всему, из автомобиля, двигавшегося по "Профсоюзной" в сторону Центра. Качество записи разговора — обрати внимание и возрадуйся — позволяет, в случае задержания говорившего, служить доказательством. Так что, как в старом анекдоте: полдела уже сделано!
Не делая паузы, Старый К. неожиданно набросился на Виктора:
— Ты когда-нибудь отправишься работать, или все семьдесят два часа будешь торчать у меня в кабинете?
Вернувшись к себе, Баранов наскоро, желая получить общее представление о материале, пролистал все четыре дела, а потом начал их методическую проработку. Разумеется, в соответствии со спецификой их отдела, это были убийства. На первый, как, впрочем, и на второй взгляд, потерпевшие были совершенно разными людьми. Общим в преступлениях были только явно заказной характер, время совершения — поздняя осень прошедшего года и применение огнестрельного оружия.
Директор Всесвятского рынка Маслов Вениамин Меркурьевич, 1956 года рождения. Расстрелян раним утром у подъезда дома на проспекте Маршала Жукова, нападавшие скрылись, несмотря на введение плана "Перехват". Свидетелей нет, при убитом остались портмоне с немалой суммой денег, золотые часы и мобильный телефон. По подозрению в организации убийства взят под стражу некто Арефьев Игорь Игоревич, 1960 года рождения, в прошлом — майор ОМОНа, уволен из органов за "злоупотребление служебным положением и утрату доверия". До задержания — заместитель Маслова и его "правая рука". В последнее время их отношения постоянно ухудшались. Имелись свидетельские показания о том, что накануне убийства между ними произошла громкая ссора, в ходе которой директор обвинял Арефьева в регулярном превышении полномочий и "совании носа, во что не следует". Секретарша Маслова якобы слышала, что шеф поставил вопрос ребром: "или уйдешь подобру, поздорову сам, или пожалеешь, что родился".