— Вот, учитесь, товарищи офицеры, как нужно докладывать! Одна минута, и все рассказал! А почему, собственно, Большой вышел на тебя? Тебе это не показалось подозрительным?
— Честно говоря, показалось. Но он объяснил, что ему надо, чтобы его помощник не имел на рынке устойчивых связей.
— Странно, — удивился Поплавский, а на мой вкус, в таком деле наоборот нужен человек, знающий всех и вся, и пользующийся доверием.
— Не согласна! — возразила Овечкина. — Психологически легче перекупить новичка, чем уже обжившегося и "пустившего корни" прикормленного ветерана.
— Пожалуй, так, — согласился Козлов. Но почему ты пошел на сотрудничество, не посоветовавшись со мной? Решил сам все раскрыть?
— Нет, предательски покраснел Алик, — просто ситуация сложилась так, что безопаснее было соглашаться, чем отказываться.
— Вот-вот, и на тебя распространился вирус анархизма… А как ты умудрился "пальчики" с него снять?
— А, — Базарджян обрадовался случаю похвастаться смекалкой, рука у меня видите, перевязана? Так Большой сам вырвал из моего блокнота лист бумаги, чтобы записать мои фамилию, имя, отчество, адрес, год и место рождения. Ловко?
— Ловко, согласился полковник. Ну, и зачем, по твоему мнению, ему это все понадобилось?
— Проверять будет, бандюга, — Алик легкомысленно махнул рукой. — Я маму уже предупредил.
— Маму он предупредил! Детский сад! Говорил же я, что нужно тщательно все залегендировать! Вот и получайте… Да и я хорош: из-за спешки разрешил начинать на рынке неподготовленную операцию! Значить, полагаю следующим образом: на рынок тебе возвращаться нельзя, слишком опасно!
— Как же так, товарищ полковник? — губы у Алика задрожали, и показалось, что еще немного, и он расплачется. — А как же операция?
Баранову было не под силу видеть убитого старлея:
— Согласен, Климент Степанович, это — моя недоработка. Но мне кажется, что риск не так велик, а выиграть мы можем многое!
— Ладно, в конце совещания вернемся к этому вопросу. Поплавский, что у тебя?
— Свидание с Блохиным, — начал Слава, — превзошло все мои ожидания, хотя начиналось более чем неважно: вместо себя он прислал парочку крепких самоуверенных мальчуганов, которые скрутили меня и под угрозой ножа усадили в машину. Признаюсь, так и подмывало показать им пару-тройку неплохих приемов, но ликбез по самообороне не входил в мои задачи. Потом меня доставили в Филевский парк, где клиент довольно дешевыми приемами пытался проверить, не из МУРа ли я. В конечно итоге мы поладили, и завтра утром он ждет меня у себя дома. Резюме: блохинский криминальный бизнес хорошо организован, и если судить по попытке моего "похищения" — налицо признаки серьезной банды. В конце нашей встречи Семен Маркович произнес примечательную фразу: "Я был трижды прав, когда настаивал, что Шуру Зотова в беде оставлять нельзя". В результате напрашивается вывод, что Семен Маркович представляет собой серьезный оперативный интерес в связи с поисками Миши Гусева, поскольку имеет средства, мотив и, как выясняется, желание помочь своему наймиту — Зотову.
— Как ты считаешь, — задал вопрос Баранов, — психологически твой, как ты выражаешься, клиент способен на похищение офицера МУРа, а значит, на жесткую конфронтацию со всеми московскими спецслужбами?
— Он уверен в своей гениальности и чертовски жаден. Знаешь, это опасное сочетание!
— Во всяком случае, в нашем списке он пока остается, — подытожил Старый К. — Виктор Борисович, что у тебя есть сообщить высокому хуралу?
— Из общения в театре с актерами, администрацией и техническим персоналом я узнал много всякого разного, но мало полезного. Из того, что может пригодиться: во-первых, Алла Перминова соперничала с другой примадонной того же театра Эллой Мурашовой из-за роли в большом сериале. Цена вопроса — несколько сотен тысяч долларов. Во-вторых, сожитель Перминовой, Наумов, скорее всего, изменял ей с Мурашовой. Таким образом, мотивация каскадера становится более серьезный: к возможной ревности (если это не сказки-сплетни) добавляются корысть и любовь. Это с точки зрения, нас пока интересующей в меньшей степени: причастности Наумова к убийству сожительницы или, если хотите, гражданской жены, что с точки зрения закона одно и то же.
— Баранов, ты все-таки невыносимо старомоден! — вполголоса сообщила майору Овечкина.
— Возможно. Но вот общение с другом и заместителем Наумова, неким Востриковым, убедило меня, что этот человек готов для близкого человека на многое. А это серьезно, если учесть неординарность указанного господина. Он — то, что называется "настоящий мужик". Поэтому, к сожалению, театральную версию вычеркивать нельзя, хотя мне по-прежнему не нравится Славино толкование Гусевского сообщения.