- Только он, он один.
- Без дамы?
- Нет, дамы нет. Какая дама? - И официант добавил с невинным видом: - Почему? Он потерял даму?
Все покатились со смеху. Хендерсон открыл рот и осторожно набрал воздуха, как будто у него что-то болело.
Официант видел, что развеселил их, скромно мигал глазками, но, вероятно, так и не понял, чем вызван его успех.
Хендерсон отозвался голосом, в котором слышалось отчаяние побежденного:
- Вы подвинули ей стул, открыли меню и подали ей. - Он ударил себя кулаком по голове: - Я видел, как вы это делали.
Официант начал божиться с искренностью, типичной для славянина, сильно жестикулируя.
- Конечно, я подвину стул, если придет дама. Но когда не вижу даму, почему подвину стул? Я подвину стул для воздуха? Если я не вижу человека, я открою меню и подам ему?
Бёджес предупредил его:
- Обращайтесь к нам, а не к нему. Он арестован. Официант повернул голову, поток его красноречия лился дальше:
- Он дал мне чаевые, как за полтора гостя. Разве с ним быть дама? Думаете, я сегодня ему кланяться, если он мне вчера дал чаевые за полтора человека? - Его возмутила даже мысль об этом. В его глазах горел славянский огонь. - Думаете, я забуду? Я все помню четырнадцать дней! Думаете, я его снова звать, чтобы он пришел? - Он воинственно рассмеялся.
- Сколько составляют чаевые за полтора человека? - расспрашивал развеселившийся Бёджес.
- За одного пятьдесят центов, за два доллар. Он мне дал семьдесят пять, это за полтора.
- А не могли вы получить за двоих семьдесят пять?
- Ну, нет! - воскликнул он, протестуя. - А если бы, то я сделаю так. - Он брезгливо, двумя пальцами поднял воображаемую тарелку со счетом и с ненавистью посмотрел на воображаемого гостя, в данном случае Хендерсона, не отводя глаз, пока не привел его в смущение.
Его толстая нижняя губа оттопырилась в насмешливой и презрительной гримасе. - А потом я скажу: «Спасибо, мистер. Большое спасибо. Большое, большое. Вы это серьезно?» И когда с ним дама, он себя будет чувствовать, как побитый собак.
- Я бы тоже так поступил, - предположил Бёджес и обратился к Хендерсону: - Сколько вы оставили на чай?
Ответ Хендерсона прозвучал очень тихо:
- Столько, сколько он говорит: семьдесят пять центов.
- Я хотел бы посмотреть его счет. Надеюсь, он сохранился? - спросил Бёджес.
- Он у шефа, вам придется обратиться к нему. - На лице официанта читалось удовлетворенное самолюбие, он был уверен, что его правдивость будет подтверждена окончательно и бесповоротно.
Хендерсон же с надеждой наклонился вперед, равнодушие поверженного спало с него.
Шеф принес счета. Они были разложены по дням. Он легко нашел нужный: «Стол 24. Официант 3. 1 ужин». На счете стоял красный штамп: «Оплачено «20 мая».
В папке было еще два счета на стол 24: завтрак за 75 центов и ужин для четверых человек - вероятно, компания, которая появилась позже, перед закрытием.
К машине его пришлось вести - он как будто оцепенел, ноги у него подкашивались. И снова мимо него, как тени, проносились здания.
Вдруг он словно встрепенулся:
- Они все лгут, они хотят меня убить. Все до одного! Что я им сделал?
- Знаете, что это напоминает? - сказал один из полицейских. - Кино, где люди исчезают прямо на глазах.
Хендерсон опустил голову.
За дверьми слышались музыка, смех, аплодисменты, они проникали в кабинет, где царил беспорядок.
Директор ждал их. Дела шли хорошо, и он одарил всех любезной улыбкой, развалясь в вертящемся кресле и наслаждаясь сигарой.
- Нет сомнений, что эти два билета были куплены обычным путем,- заявил он покровительственным тоном. - Могу добавить только одно: никто не видел, что с ним была женщина… - Он остановился и испуганно сказал: - Смотрите, ему плохо. Уведите его, я не хочу лишнего шума во время спектакля.
Они открыли двери, и им пришлось почти вынести Хендерсона - его ноги волочились по полу. Со сцены донеслось: «Чика-чика, бум-бум, чика-чика, бум-бум!»
- Прошу вас, только не это, - всхлипывал он. - Я не могу этого слышать.
Он упал на заднее сиденье полицейской машины и смотрел на них так, будто надеялся, что они спасут его от сумасшествия.
- Почему вы не скажете правду и не признаетесь, что не были там с дамой? - пытался убедить его Бёджес. - Разве вы не понимаете, что так все было бы гораздо проще?
Хендерсон пытался говорить спокойно, но голос его слегка дрожал.
- Знаете, что случится, если я это сделаю? Я перестану считать себя нормальным, я уже не буду ни в чем уверен. Нельзя взять какой-нибудь очевидный факт, например, что я Скотт Хендерсон, и ни с того ни с сего начать отрицать этот факт, оставаясь в своем уме. Она провела со мной шесть часов. Я касался ее руки. Я слышал, как она говорит, чувствовал запах ее духов. Слышал, как стучит ее прибор во время ужина, как стукнул стул, когда она встала. Чувствовал, как опустились рессоры, когда она села в такси. - Он ударил кулаком по колену. - Она была со мной! Была! - Казалось, что он чуть не плачет. - А они пытаются доказать, что ее не существует!