Он не приближался, их по-прежнему разделяли два пролета. Она увидела, что он смотрит вниз, на рельсы.
Она сразу все поняла. Достаточно подождать, когда она будет проходить мимо, и слегка подтолкнуть ее локтем. На этом конце перрона она была как бы в тупике. Дежурный по станции, который мог ее защитить, не видел ее. Его будка была расположена так, чтобы он видел турникеты у входа, конец перрона был вне поля его зрения.
Здесь не было никого, кроме них двоих. Девушка еще раз оглянулась - перрон был пуст. Поезда все не было, и только его появление могло ее спасти.
Отступать дальше означало бы самоубийство: платформа кончалась через несколько шагов, и она была бы полностью в его власти. Возвращаясь к началу перрона, под защиту дежурного, она должна была пройти совсем рядом с барменом - этого он и ждал.
Начав кричать в надежде привлечь внимание дежурного, она только ускорила бы то, чего пыталась избежать. По лицу бармена было видно, что он очень возбужден, и ее крик мог дать обратный эффект. Все его действия были вызваны страхом, и, если она закричит, страх только усилится.
Она слишком напугала его, это удалось ей великолепно. Девушка осторожно отошла от края перрона и уперлась спиной в рекламный щит, прикрепленный над перилами. Прижавшись к щиту, она медленно продвигалась вдоль него, не спуская глаз с бармена.
Когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки от него, он сделал шаг в сторону, преграждая ей путь. Их движения пугали своей замедленностью. На пустом перроне на высоте третьего этажа, в неверном свете редких фонарей, висящих над головой, они напоминали ленивых рыб в аквариуме.
Раздался щелчок открывающегося турникета, и на перроне появилась неуверенно держащаяся на ногах цветная девица; она чуть не упала, споткнувшись, потом наклонилась и начала чесать ногу.
Постепенно напряжение отпустило их. Девушка по-прежнему стояла, прислонившись к рекламному щиту, колени у нее слегка дрожали. Бармен обессиленно оперся на автомат, продающий жевательную резинку. Было видно, что он отказывается от своих кровожадных намерений. Наконец он медленно отвернулся от нее. Не было сказано ни единого слова, как в пантомиме.
Девушка снова полностью владела ситуацией.
Подъехал поезд, и они вошли в один вагон, но с разных концов. Сидя как можно дальше друг от друга, они постепенно приходили в себя после пережитого шока; он низко наклонил голову и уронил руки на колени; она откинулась на спинку, устремив взгляд на потолок. Между ними была только цветная девица, которая следила в окно за названиями станций, словно выбирая, где выйти.
Они вышли из поезда на Двадцать седьмой улице, каждый в свою дверь, Спускаясь по лестнице, бармен чувствовал за спиной ее присутствие. Он, вероятно, смирился и решил не мешать ей следовать за собой, раз она взяла это в голову.
Они шли каждый по своей стороне улицы. Бармен немного обогнал ее, она не сокращала расстояние между ними. Ей было известно, в какую дверь он войдет, и он это понял. Оба шли уверенно; единственной неизвестной величиной была причина, по которой девушка это делала.
Он вошел в темный подъезд и исчез из виду. Определенно, он до последнего момента слышал, как с противоположного тротуара доносится безжалостное «цок-цок-цок», но ни разу не оглянулся. Наконец их пути разошлись.
Она остановилась напротив дома, в котором он исчез, так, чтобы ее было хорошо видно с противоположной стороны, и стала наблюдать за двумя окнами на фасаде.
Через минуту в них загорелся свет, но сразу погас, словно по приказу. Серая занавеска шевельнулась и приподнялась, как тень на стекле. Девушка знала, что из окна за ней наблюдает по крайней мере один человек, а возможно, и несколько.
Она упорно стояла на своем месте.
В просвете улиц промелькнул поезд. Проехало такси. Таксист с любопытством взглянул на нее, но его машина была занята. Запоздалый пешеход попытался заглянуть ей в глаза, ища в них поощрения. Она отвернулась и снова повернула голову к фасаду, только когда прохожий ушел.
Неожиданно рядом с ней появился полицейский. Вероятно, он какое-то время наблюдал за ней.
- Простите, мисс. Какая-то женщина из дома напротив жалуется, что вы преследовали ее мужа по дороге с работы, а теперь уже полчаса заглядываете к ним в окна.
- Она сказала правду.