Они оба были родом из Марселя. У Берти была оливкового цвета кожа, чёрные кудри и хитрые карие глаза. Всегда казалась, будто он задумал какую-то шалость. Смуглый, с растрёпанными тёмными волосами, густыми бровями и плотно сжатыми губами Жермон походил на своего младшего брата внешностью, но не характером. Если тот был болтливым, весёлым и озорным, то этот предпочитал раздумья шумным разговорам. Однако пылкий нрав объединял их обоих. Братья не терпели несправедливости. Берти сочинял сатирические стихи, а старший писал обвинительные речи для “тиранов”,чтобы почувствовать себя настоящим оратором. Когда он говорил, глаза юного Астрее загорались. Это была его стихия.
Большинство подобных речей предназначалось их опекуну, определившему братьев в лицей Людовика Великого после смерти родителей. За нравоучительные письма, вызывавшие лишь досаду, старший прозвал его Месьё Ануё.
-Месье Жермон, вижу, вы слишком разленились. Прошу вас к доске рассказать заданный урок.- сказал учитель.
Жермон поднял голову, посмотрел на него и с обречённым видом пошёл отвечать. Он не выучил урок, поэтому заранее знал, какая оценка его ждёт. Младший брат засмеялся. Он тоже ничего не знал, но очень надеялся, что отвечать не придётся. Однако учитель, увидев его бурную радость, сказал:
-Не спешите радоваться, месье Бертран. Если ваш брат не ответит урок, то отвечать придётся вам.
Юноша надулся и заявил:
-Пожалуйста, называйте меня Берти, господин Матье. Имя Бертран мне не нравится.
-Это никак не отразится на ваших знаниях, дорогой мой Бертран. - заметил господин Матье, неплохо знавший вздорный нрав Берти.
**
Жермон мялся у доски: он ничего не выучил, но прямо говорить об этом не хотелось. Точные науки никогда не укладывались в его голове. Берти умоляюще смотрел на брата: мозг Жермона начал работать быстрее. Вот уже в голове появились мысли.
-Итак, господа, - начал он, вооружившись всем своим красноречием, - физика рассматривает данный вопрос лишь с одной точки зрения. И она, я это утверждаю, единственная верная….
Жермон запнулся: он прочёл во взгляде господина Матье, что такой ответ никуда не годится. От него не требовалось красноречия, нужно было всего лишь рассказать заданную тему наизусть.
- Вы прекрасно владеете ораторским мастерством, но не физикой, господин Астрее. Ступайте на своё место и впредь старайтесь учиться прилежнее. - по-доброму пожурил учитель Жермона. Тот понуро побрёл к последней парте.
-Ты был так же красноречив, как Цицерон. - приободрил грустного Жермона Берти. Тот слабо улыбнулся. Это было лестное сравнение.
***
На следующем уроке занимались стихосложением. Чувствовавший себя глупцом на физике, Берти был сейчас в своей стихии. Он любил сочинять стихи и узнавать о том, как их пишут. Жермону поэзия никогда не давалась, поэтому урок казался ему скучным. Учитель Грассе объяснял какую-то тему, а он, как всегда, думал о чём-то своём. Его мысли нельзя было назвать весёлыми.
Сегодня братья получили очередное письмо от Месьё Ануё - из него следовало, что отныне их содержание будет зависеть исключительно от тех оценок, которые они будут получать. К нотациям опекуна Жермон с Берти давно привыкли, но эта пощёчина была не просто неприятной, она была оскорбительной. Они уже юноши, а не маленькие мальчики, готовые сделать всё что угодно, если им за это дадут пару франков. Однако деньги терять не хотелось. Что ни делай, учиться придётся прилежнее, так как в последнее время усердием братья не отличались: к учёбе относились с прохладцей, работали спустя рукава, что, конечно же, не нравилось ни учителям, ни Месьё Ануё.
-Жермон, почему ты сегодня такой унылый? Всё думаешь о своей неудаче на физике? - поинтересовался Берти, когда урок уже подходил к концу.
Жермона переполняли эмоции - он готов был сорваться на кого угодно, затем извиниться, но перед всеми ему было стыдно бурно выражать свои чувства, поэтому он попробовал выразиться сдержанно, однако у него это не совсем получилось: