Спрятав дополненную схему ритуала, чтобы чуть позже еще раз ее обдумать, колдомедик поинтересовалась:
- Господин директор, а зачем вы сказали мальчику, что в проблеме со зрением виноват 'подарок' Темного Лорда?
- Поппи, ты же целительница и должна знать о существовании такой вещи, как магия веры. У магглов есть поговорка: если больной хочет жить, медицина бессильна. Тут похожий случай. Я специально заострил внимание на неудобных очках, чтобы Гарри ассоциировал свое исцеление именно с избавлением от них. Осталось только подготовить соответствующий антураж, и желание мальчика может стать мощным лекарством, способным вернуть ему нормальное зрение.
- Понятно, - кивнула Помфри. - Тогда у меня остался последний вопрос. Если создание крестража в Гарри произошло в ночь падения Темного Лорда, означает ли это, что родителей мальчика...
Поппи замялась, не закончив фразу. Но я понял, о чем она хотела узнать.
- Их убил Том. И клянусь, я никак не мог ему помешать. Поппи, я знаю, что ты считаешь меня бесчеловечным мерзавцем, но поверь, у меня действительно не было иного выхода... Что ж, если больше вопросов нет, я пойду. Помимо уничтожения Темных Лордов у меня, знаешь ли, имеются и другие заботы.
Я широко улыбнулся, но поддержки от задумчивого колдомедика не получил. Похоже, слишком много откровений вышло для одного дня, и у целительницы случился информационный шок. Иначе как еще объяснить тот странный факт, что она до сих пор не поинтересовалась моим настоящим именем. Думаю, женщине требуется минимум пара часов, чтобы переварить услышанное и прийти в себя. Как раз с Люциусом успею пообщаться.
Мысленно уточнив у фамильяра, идет ли он со мной, я получил в ответ отказ. Фоуксу после сытного завтрака хотелось размять крылья и немного полетать на свежем воздухе. Пожелав пернатому хорошей прогулки, я сообщил Поппи, что еще не забыл о нашем утреннем договоре, и направился к выходу. А коснувшись дверной ручки, услышал:
- Не считаю.
- Что-что? - переспросил я, обернувшись.
- Я не считаю вас бесчеловечным мерзавцем, - произнесла колдомедик, глядя мне в глаза.
Я уже хотел сказать, что рад это слышать. Особенно от нее. Но внезапно вспомнил убитого грабителя. Вспомнил, как искреннее восхищался талантами оригинального Дамблдора. Вспомнил, с каким пренебрежением рассматривал Вернона, называя его хомячком, с какой расчетливостью манипулировал беззащитным сиротой... И отвел взгляд. Открыл дверь и уже на пороге тихо обронил:
- А стоило бы!
Глава 25
Вернувшись в директорский кабинет, я первым делом полез в шкаф и принялся выгружать из него на стол пыльные стопки документов. В процессе раскопок наткнулся на бутылку с рунным зельем и дневник с диадемой, которые так и не сподобился убрать в более надежное место. Их я пристроил рядом с макулатурой, после чего, окончательно освободив одну из полок, нажал на неприметный гвоздик в уголке и надавил на заднюю стенку шкафа, сдвигая в сторону. За ней обнаружилась аккуратная ниша в стене - еще один тайник Дамблдора, о котором я вспомнил в Больничном крыле. Не такой хитрый, как книга-шкатулка, но вполне способный обмануть профессионального домушника.
Почему так? Да потому что способы обнаружения секретных сейфов в мире магии строятся по одной схеме, основанной на вычислении характерных чар. Все знатоки воровского дела имеют специальные артефакты, реагирующие на защитные или маскировочные рунные цепочки. Причем эти инструменты настолько чувствительные, что мои очки им и в подметки не годятся. А найти тайник - уже половина успеха. Ведь при большом желании домушник вполне может унести с собой даже несущую стену, чтобы потом в безопасном месте без спешки поковыряться в сложной защите.
Именно поэтому Альбус устроил себе схрон без капли магии. Здесь не было ни охранных, ни сигнальных чар. Не было даже железной коробки с кодовым замком, столь почитаемой магглами. Просто обычная ниша в стене, где лежали несколько книг, названия которых не рекомендовалось произносить в приличном обществе, пухлая папка с документами, запасы финансов на экстренный случай в виде мешочков с галеонами и драгоценными камнями, а также крайне редкие составляющие для артефактов, среди которых были магические накопители и даже человеческие кости. Накрывала все это добро та самая мантия-невидимка.
Причем Дамблдор вовсе не пытался скрыть вещи с помощью творения Певерелла. Нет, реликвия Поттеров появилась в тайнике одновременно с папкой, когда после блестяще проведенной операции по добыче компромата на одного из высокопоставленных сотрудников министерства порядком притомившийся Альбус поленился сразу отнести ее в банковскую ячейку. А потом за хлопотами позабыл об этом... И да, знания о способах поиска сейфов в фамильных особняках были получены Великим Магом вовсе не случайно. Увы, но не все щекотливые дела можно доверить подчиненным. Иногда, вспоминая известную поговорку о желании сделать хорошо, директору приходилось действовать самому.
Достав мантию, я не отказал себе в удовольствии полюбоваться этим шедевром искусства артефакторики. Ткань отливала серебром, была практически невесомой и на ощупь напоминала воду. Память подсказывала, что при должной подпитке она способна растягиваться, поэтому без труда может укрыть от посторонних взглядов даже громадину-Хагрида, а в неактивном состоянии накидка умещалась в обычный стакан. Директор был абсолютно уверен в том, что автором данного чуда являлся Игнотус Певерелл, и раньше я был склонен с ним согласиться. Но теперь, держа в руках рабочий артефакт, которому лет больше, чем Фламелю, и который до сих пор не смогли повторить, я поневоле начал думать, что в старой легенде из книги сказок имеется доля правды.
Мантию я свернул и засунул в ящик стола - будет время, обязательно поковыряюсь в ее структуре (у Альбуса не вышло в ней разобраться, но ведь он толком и не пытался). Следом в ящик отправилась пара мешочков с монетами - безразмерные сундуки недешевы, да и строителям, если те согласятся, нужно будет сразу выдать аванс. Порывшись в прочем хламе, сваленном в тайнике, я выбрал три больших магических накопителя, общая вместимость которых превышала объем директорского резерва раза в полтора, и вернул стенку шкафа на место. Да, у меня мелькнула мысль отправить в нишу диадему с дневником, но осознание, что артефакты помножат на ноль всю незаметность схрона, удержало от этого опрометчивого шага.
Перетаскав макулатуру на прежнее место, я устало опустился в кресло. Взгляд зацепился за творение Райвенклоо, таинственно поблескивающее драгоценными камнями и буквально умолявшее себя примерить. До назначенного Малфою срока оставалась еще четверть часа, и я, недолго думая, решил рискнуть. Любопытно же, сохранила ли древняя реликвия свои полезные функции. Взяв украшение двумя руками, я осторожно водрузил его на свою тыковку и прислушался к ощущениям.
Ничего. Ноль, зеро, пустота. Видимо, чересчур чувствительное плетение рунной вязи не выдержало издевательств и приказало долго жить. Хотя и сохранило вполне рабочий вид. Но такое часто случается, особенно со старыми артефактами, ведь раньше мастера не имели привычки экономить на материалах. И только в начале восемнадцатого века специалисты поняли, что стандартизованный ширпотреб более востребован, нежели эксклюзивные работы, и начали ориентироваться на массовость производства. Поэтому можно считать, что промышленная революция в Англии магической произошла чуть раньше, нежели в обычной, и привела к застою во многих областях науки о волшебстве...