Женщина не стала юлить и кокетничать, откинулась на спинку стула, давая обзор на свою очень даже неплохую грудь, затянутую серым тонким шелком. Ларри мысленно облизнулся. Все очень неплохо. Все очень хорошо даже. - Да, не нравились. — Она отпила еще спиртного. - Ты одна здесь? — Ларри все-таки должен был прояснить ситуацию до конца. - Да. Ты тоже один. Она не спрашивала. Утверждала. Эта уверенность понравилась Ларри. Он понял, что играть она не будет, и ему этого делать тоже не нужно. Тут принесли выпивку, он поднял бокал: - Меня зовут Ларри. - Дора. Ларри отпил, поставил выпивку на стол: - Хочешь уйти отсюда? Она помедлила, пристально изучая его, в глазах опять появились эти непонятные стальные отблески, отдались усиливающимся жаром в паху, Ларри непроизвольно облизнул губы. - Да, пожалуй.
В номере отеля, куда они еле добрались, целуясь по пути в такси и лифте и обтирая все стены спинами, как подростки, Дора внезапно отстранила его, подтолкнула к кровати. Ларри стащил с себя рубашку, насладился очередным серым хищным проблеском в глазах женщины, ее оценивающе-одобрительным взглядом, обшарившим его мощную грудь и широченные плечи. Сел на край кровати, глядя на свою сегодняшнюю женщину на ночь. Дора развязала пояс, и платье внезапно упало к ее ногам. Ларри задохнулся. Она была хороша. Невероятно хороша, так, как могут быть хороши только молодые, спортивные, активные женщины. Тонкая талия, изящные линии бедер, полная красивая грудь. Шикарное темное белье. Струящиеся до талии густые волосы. Искрящиеся глаза. Нежные губы.
Ему дико повезло. Охренительно красивая женщина, принцесса.
И он ее сегодня будет трахать. Это просто чудо какое-то. Его новая жизнь начинается пиздец как круто. Дора подошла поближе, он притянул ее на колени, зарылся руками в шелковые гладкие волосы. Она мягко потерлась щекой о его ладонь. - Ты охренительно красивая, ты в курсе? — прохрипел он. - Скажи мне, — прошептала она, помотав головой. Санчес не мог поверить, что ей никто не говорил, насколько она красивая. У такой женщины должен быть вагон кавалеров с хуями наперевес. - Ты просто невероятная, нежная, у тебя самые охуенные губы на свете, — он бормотал ей не самые приличные и довольно неловкие комплименты, нацеловывая шею, плечи, спускаясь к груди, через белье прикусывая уже возбужденные соски. Дора выгибалась в его лапах, дико отзывчивая на любое движение, на любую, даже самую простую ласку, и Ларри видел, что от его слов она заводилась ничуть не меньше, чем от его действий. Что-то здесь было не так, на краю сознания все время возникал вопрос. Чуйка, безотказно срабатывающая на любой пиздец и ни разу не подводившая, и тут чего-то тревожила, но Ларри было так хорошо, что, даже если б Дора в итоге оказалась вампиршей, маньячкой или пожирательницей мужиков, он бы от нее не отказался. Все равно бы выебал. Связал бы и выебал. Но пока что ничего маньяческого в ней не было. Если, конечно, не считать того, что она поехала с совершенно незнакомым, не самого располагающего вида и поведения мужиком в отель. Все эти мысли мелькали где-то в глубине, как рыбы на дне озера, нисколько не мешая наслаждаться ситуацией. Наслаждаться этой потрясающей, непонятно, за какие заслуги доставшейся ему женщиной. Ларри опустил руки на тонкую талию, прижал к себе резко, давая почувствовать свою готовность. Дора выдохнула, провела ладонями по его груди, долгим ласкающим движением, явно наслаждаясь ощущением поигрывающих под ее пальчиками мышц, толкнула его на спину. Ларри потянулся к ремню на джинсах, но Дора мягко убрала его руки, выдохнув: - Позволь мне… Ларри откинулся на спину, наблюдая, как она шустро расстегнула молнию, сняла с него джинсы вместе с бельем, высвобождая уже готовый и рвущийся в бой член. Огладила, аккуратно и нежно, промурлыкала: - Мне нравится, мне очень нравится… - А уж как мне-то нравится, детка, — прохрипел он, не отрывая от нее жадного взгляда. Он охренительный везунчик. Это факт. Он окончательно уверился в этом, когда почувствовал ее нежные мягкие губки на себе, ее волосы, щекочущие ему живот, ее руки, без устали ласкающие, обхватывающие, исследующие его тело. Ларри наслаждался картиной, заводясь еще сильнее, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда, и внезапно понимая, что долго так не продержится. А хотелось бы подольше. Поэтому он сел, останавливая женщину, затягивая ее на себя, впиваясь в ее губы, дурея еще больше от своего вкуса, перемешанного с невероятной сладостью ее рта. Подмял под себя, сжал так сильно, что Дора резко и рвано вдохнула, опять поплыл, потерялся в реальности от ее взгляда, глубокого и затягивающего. - Ты попала, детка, — прошептал прямо в раскрытые зовущие губы, — я с тебя живой не слезу. - Это ты попал, — выдохнула она в ответ, и застонала, мучительно и долго, когда он опять ворвался в ее рот, уже совсем бешено и грубо, отпуская себя, не сдерживаясь, подчиняя, заставляя замолчать и делать то, что ему надо. Потому что терпеть, играть в долгие игры, выжидать — все это он будет делать после, когда хоть чуть-чуть насытится. Потом. Все прелюдии будут потом. Дора не поморщилась даже, услышав треск рвущегося нижнего белья, которое Ларри просто нетерпеливо содрал ее тела, добираясь до груди, становясь совершенно диким, жадным и настойчивым. Только еще сильнее прижала к себе, обвивая, обхватывая тонкими руками, побуждая быть еще активнее. Ларри не надо было упрашивать. Тонкие изящные ноги сильнее сжали поясницу, Дора судорожно вздохнула и выгнулась, ощутив его в себе. Ларри чуть притормозил, все еще неверяще вглядываясь в ее запрокинутое, такое офигенно красивое лицо, потянулся поцеловать сладкие губы, лизнуть за ушком. Дора открыла глаза, в очередной раз погружая его в пучину серого безумия с хищными проблесками на дне, и комната закружилась вокруг них в бешеном, диком ритме. Потом Ларри не мог даже вспомнить в деталях, что он с ней вытворял. Словно морок какой-то, гипноз, сладкий и безумный. Вспышками в памяти отпечатывались: ее запрокинутое лицо, закушенная губа, его пальцы, сминающие мягкую, так идеально ложащуюся в руку грудь, шелковистые волосы, намотанные на кулак, изогнутая гибкая спина, изящные крепкие ягодицы, тонкое хрупкое горло под его ладонью. Невероятно возбуждающий запах секса, ее запах, смешанный с его. Ее громкие, безудержные стоны, сбивчивый шепот, и те самые слова, что вообразились ему еще тогда, в баре, когда он увидел ее: «Еще, еще, еще…». Это было даже лучше, гораздо лучше того, что он мог себе представить. И, обессиленно лежа с ней в обнимку на разбитой в хлам кровати, ощущая невероятный кайф от простого поглаживания тонких пальчиков по груди, Ларри понимал только одно. Что не насытился. Что хочет еще.