Мастер Синанджу дождался той самой секунды, после которой должно было последовать столкновение, - и именно в эту секунду водитель трейлера начал сворачивать на соседнюю полосу, чтобы избежать его.
Однако Чиун свернул первым. Грузовик дернулся, затем плавно восстановил курс.
У преследовавшей их машины, однако, такого простора для маневра не было. У ее водителя остался сомнительный выбор - бампер трейлера или ограждение шоссе. Водитель предпочел ограждение, и его машина, разнеся барьер в клочья, перевернулась на бок, проехала метров десять по земле и застыла, окруженная облаком рыжей пыли.
- Теперь он будет водить машину осторожнее, - удовлетворенно кивнул Чиун.
Анна вжалась в переднее сиденье. Она уже не чувствовала ни негодования, ни страха - ей было все равно. Она лишь надеялась, что когда-нибудь эта поездка закончится.
Мастер Синанджу не снижал скорости на протяжении всего пути до Нью-Йорка, но на подъезде к городу движение усилилось.
- Боюсь, я не смогу вовремя остановиться, - пожаловался Чиун.
- Что? - не поняла Анна.
- Эти глупцы впереди меня. Похоже, они не собираются съезжать с дороги.
- Какие глупцы? - Анна недоуменно нахмурилась.
И тут она увидела. Все шоссе перед ними было забито машинами - бампер к бамперу, словно их остановила невидимая рука. Сотни две, а может, и больше...
Равнодушие Анны как рукой сняло. Теперь она хотела всего - хотела жить, хотела выполнить задание и меньше всего хотела стать первым звеном в смертельной цепочке...
Нырнув вниз, она нашарила педаль тормоза и надавила на нее со всей силой своих изящных мускулистых рук.
- А-и-и-и-и! - в восторге возопил Мастер Синанджу, когда машина начала сбавлять ход.
Остановились они вплотную к заднему бамперу ближнего к ним "линкольна" - между ним и передним бампером машины Чиуна едва можно было просунуть газетный лист. Анна Чутесова без сил опустилась на сиденье. Мастер Синанджу с одобрением посмотрел на нее.
- Хорошо получилось! - Он снова удовлетворенно кивнул. - Почти так же хорошо, как у Римо. Он сделал то же самое, после чего у него вдруг разом пропал интерес к занятиям со мной.
- Дальше поведу я, - собрав последние силы, выдохнула Анна.
- Вот и он тогда так сказал. - Чиун возмущенно вцепился в руль, давая понять, что ни за что его не уступит. - Слово в слово. И когда я по глупости уступил ему, он так и не дал мне больше править этой повозкой.
- А чего вдруг ты вообще захотел править ею?
- Я же тебе говорил. Я хочу быть как американец.
- Американец из тебя не лучше, чем из меня.
Чиун помрачнел.
- Ты хочешь сказать, что Мастер Синанджу говорит неправду?
- Не хочу сказать, а уже сказала, если ты слушал.
- Ты говоришь прямо. Это хорошо. То есть вообще это считается невежливым, но я заметил, что американцы тоже прямой народ, и потому это качество кажется мне хорошим, хотя и причиняет порой невыносимую боль. Скажу тебе правду: я решил освоить все американские привычки для того, чтобы Римо согласился остаться со мной в Америке.
- Не держи малого - получишь удалого, - пробормотала Анна. - Это старая русская пословица, - извинилась она.
- Для русских, наверное, годится, - проскрипел Чиун, - но не пытайся обольстить меня русской мудростью. Я - Мастер Синанджу.
- Для того, чтобы стать мастером автомобиля, тебе понадобится примерно столько же времени.
- Я усердно учусь, - недовольным тоном заявил Чиун. - И ты научила меня многим важным вещам, как и предусматривало наше соглашение.
- Соглашение наше было о том, что я покажу тебе кое-что из этих самых вещей, а ты за это расскажешь мне, где найти Римо.
- Римо сейчас нет - он в отлучке по важному делу, которое, сказать по правде, только его и касается.
- Если помнишь, я соглашалась учить тебя вождению только на этой дороге. - Тон Анны стал твердым. - Потому что именно здесь тот пьяница случайно увидел, как снижается наш корабль.
- Но мы никакого корабля не видели.
- Это уж точно. Но кажется мне, что эта самая пробка перед нами имеет какое-то отношение к моим поискам.
- Это почему? - прищурился Чиун.
- Сама не знаю, - призналась Анна, - но сейчас постараюсь выяснить.
Выбравшись из машины, она подошла к стоявшему неподалеку фургону, в кабине которого восседал молодой человек, покачивавший головой в такт тому, что, как определила Анна, именовалось "металлической музыкой" - в ее стране она тоже начала входить в моду. Американцы, правда, называли ее "тяжелым металлом", но на вкус Анны все это, как ни назови, было попросту чепухой.
- Простите, товарищ, - обратилась к отроку Анна, - вы не скажете, из-за чего все это?
- А? - последовал ответ.
- Я спрашиваю, не знаете ли вы, из-за чего эта пробка?
- Чево? - переспросил парень, постукивая в такт музыке пальцами по рулевому колесу.
Время от времени он издавал ртом некие звуки, очевидно, пытаясь помочь этой самой музыке, чем напомнил Анне ее бабушку, находившуюся сейчас в государственном доме для престарелых. Сидя целый день у окна, она реагировала на окружающее с помощью точно таких же звуков. Разница была только в одном - для этого бабушке не требовалось какой бы то ни было музыки. Ей было достаточно контузии, полученной во время Отечественной войны.
Просунув руку в кабину, Анна убавила звук.
- Эй! - встрепенулся парень.
- Теперь вы меня слышите?
- Да я вроде не глухой, - удивился тот.
- Пока, во всяком случае. Не знаете, из-за чего пробка? Быть может, авария?
- Не, детка. Просто очередь, и все.
- Какая очередь?
- А на мойку.
- Но это же шоссе. Да и мойки я не вижу поблизости.
- А она там, в лощинке, внизу. Следующий съезд с шоссе. Дойдет черед увидишь.
- Все равно не понимаю, чего такого может быть в обычной машинной мойке, чтобы к ней выстроился вдруг такой хвост.
- Такого ничего, детка. Она бесплатная.
- Ну и что? - удивилась Анна.
У нее на родине многие вещи предоставлялись бесплатно. Правда, большинство из них в буквальном смысле ничего не стоило, кроме,, пожалуй, бесплатной медицины. Ради нее стоило, пожалуй, даже перейти улицу до ближней поликлиники. Проблема состояла лишь в том, что после лечения не всегда удавалось вернуться.