– Дайте взглянуть, – протянув руку, министр поднял со стола стопку бумаги, исписанной закорючками стенописи. – “Привет, со мной все в порядке”, – подняв брови, прочел он. – Интересно, что это может значить? Хотя... Может, они хотели нас поприветствовать, только плохо говорят по-английски...
– Нас? – недоуменно вопросил президент. – С чего вдруг они решили приветствовать нас, игнорируя запросы собственного Центра?
– Может быть, у них прервалась связь с Землей, – предположил министр.
– А такое возможно?
– Вряд ли...
Голос в динамиках, по-русски вызывавший “Юрия Гагарина” на связь, не смолкал; лишь интонация его стала жестче. В Космограде тоже слышали странную английскую фразу с борта “шаттла” и сейчас требовали объяснения. Но их настойчивые вызовы оставались без ответа.
– Думаю, нам нужно попытаться связаться с русским кораблем, – предложил министр, изучив стенограмму переговоров советского экипажа с Землей.
– Думаю, – покачал головой президент, – Советам не очень-то понравится это.
– Для них это отличный предлог прицепиться к нам, – пожал плечами министр. – К тому же они явно не могут выйти на связь со своими. С нашей стороны это был бы гуманный жест.
– Тогда... можете вывести на связь меня? – спросил президент после долгой паузы.
– Вас, сэр?
– А почему нет? Они все время обвиняют нас в какой-то тайной деятельности, а если сеанс связи проведу я – это завтра же будет во всех газетах.
– Понял вас, сэр, – склонился министр обороны и, извинившись, отошел проконсультироваться с одним из военных, дежуривших у пульта связи в соседнем помещении.
Минуту спустя министр снова возник в дверях. В руках он держал портативное переговорное устройство.
– Можете выходить на связь в любое время, сэр. – Министр с полупоклоном протянул аппарат своему непосредственному начальнику.
Президент Соединенных Штатов Америки поднял трубку и обернулся к одному из экранов, на котором графически изображалась космическая связь. Советский “шаттл” был представлен в виде зеленого треугольника, плывущего над полупрозрачной моделью земного шара. Президент откашлялся.
– Алло, вызываю “Юрия Гагарина”. Вы меня слышите? С вами говорит президент Соединенных Штатов.
Президент замолчал, вслушиваясь. И вдруг в динамике возник монотонный, лишенный интонации голос:
– Здесь нет никакого Юрия Гагарина.
– Вы... вы говорите по-английски?
– Конечно.
– О... очень рад слышать вас. Весь мир обеспокоен судьбой вашего экипажа, “Юрия Гагарина” и...
– Меня зовут не Юрий Гагарин, – ответил голос.
Президент не сдержал улыбки.
– Это я знаю, – согласился он. – Юрий Гагарин умер.
– Мне было необходимо убрать его, – ответил голос по-прежнему без всякой интонации. – Он и другие помешали бы моему проникновению на корабль, а это было необходимо мне для дальнейшего выживания.
Президент одарил министра обороны недоуменным взглядом.
Министр пожал плечами.
– Ничего не понимаю, – признался он.
– Понимаете или нет – это совершенно неважно, – заметил голос. – Важно, что я буду жить.
– Акцент у него не русский, – сообщил министр обороны уже шепотом. Стенографистка молча кивнула, подтверждая его слова.
– Вызываю “Юрия Гагарина”... Почему вы не отвечаете на вызовы вашего Центра управления?
– Потому что я не говорю по-русски, – ответил голос. – Я запрограммирован на английский язык.
– Понимаю, – кивнул президент. Прикрыв ладонью микрофон трубки, он повернулся к министру. – О чем, черт его побери, он толкует, а?
– Не имею представления, сэр, – в голосе министра обороны слышалась тревога. – Может быть, спросить, в чем он нуждается?
– Вы нуждаетесь в чем-нибудь?
– В посадке.
– Здесь?
– Я не понимаю, что значит “здесь”. Сформулируйте точнее.
– В Америке?
– Да, мне нужна посадка в Америке. Именно поэтому мне пришлось уничтожить этих роботов из мяса. Они бы помешали мне совершить посадку в Америке. Сам я не могу войти в атмосферу Земли – меня убьют силы гравитации. Но этот корабль защитит меня.
– О чем он, ради Бога? – застонал президент.
– Не могу понять, сэр. Возможно, у него поврежден мозг или расстроилась психика. Но если я верно понял его, он убил остальных членов экипажа.
– Убил?
– Да... он сказал, что уничтожил каких-то роботов из мяса. Если только, конечно, Советы не усложнили эксперимент, создав первую космическую мясную лавку, то...
– Никогда не слышал, чтобы так называли... людей.
– Вы не бывали на наших совещаниях в Пентагоне, сэр. – Министр обороны позволил себе слегка улыбнуться. – У нас существуют эвфемизмы практически для всего – например, ядерная война именуется “побочными повреждениями”. А отступление... по-моему, последним термином было “продвижение назад” или что-то в этом роде...
– Но почему он убил их? – вопросил президент.
– Возможно, чтобы убрать их с дороги. Думаю, он пытается просто перебежать. Может быть, самого его спросим?
– Вы хотите перебежать? Это так? – спросил президент своего невидимого собеседника.
– “Перебежать” есть способ передвижения или военный термин. Использование этого слова для обозначения задачи мне непонятно. Сформулируйте точнее.
– Я имею в виду – хотите ли вы получить убежище в Соединенных Штатах?
– Я хочу совершить посадку в Америке. Я уже говорил об этом.
Министр обороны, выхватив аппарат, нажал на кнопку паузы, чтобы его слова не попали на “челнок” по каналу связи.
– При всем моем неизменном уважении, сэр... последствия посадки этого корабля на американской земле могут быть крайне серьезными. Советы немедленно ответят. Как минимум в очередной раз урежут персонал нашего посольства в Москве. Или лишат наших дипломатов права отовариваться в спецмагазинах.
– С нашей стороны это тоже гуманный жест. Корабль попал в беду. Пусть садится. Я сам разберусь с последствиями.
– Умоляю вас, сэр...
– Я понимаю ваши чувства, – кивнул президент. – Но мы не можем бросить в беде этого несчастного. Заметьте, он предпочел говорить с нами, а не со своими русскими товарищами. Что же нам, по-вашему, делать?
– По крайней мере, не принимать решения, не переговорив с Россией. Возможно, мы сможем прийти к взаимопониманию.
Кивнув, президент поднял трубку переговорного устройства.
– Прошу извинить меня, “Юрий Гагарин”, но в данный момент я не могу позволить вам совершить посадку на американской территории.
– Мне не нужно вашего позволения. Я снижаюсь. Президент Соединенных Штатов Америки и министр обороны молча с ужасом наблюдали, как зеленый треугольник на экране развернулся острым углом к Земле. Советский “челнок” пошел на снижение.
“Юрий Гагарин” несся к Земле, словно акула, почуявшая добычу. Включились тормозные двигатели; чтобы замедлить скорость, кораблю потребовалось всего шесть секунд. Будто гигантская бабочка, “челнок” вошел в верхние плотные слои земной атмосферы.
На пульте сам собой двигался рычаг управления. Вспыхивали и гасли сигнальные лампы, щелкали переключатели. Казалось, что корабль ведет какой-то многорукий призрак.
Белые крылья корабля стали желто-оранжевыми по периметру; на скорости восемнадцать тысяч миль в час “Юрий Гагарин” преодолевал ионосферу и стратосферу. Сработали хвостовые двигатели; взмыв над поверхностью Тихого океана, “Юрий Гагарин” взял курс на западное побережье Соединенных Штатов Америки.
В Центре управления Белого дома царила тихая паника.
– Господин президент, вынужден официально уведомить вас, – сухим тоном известил министр обороны. – Нам придется нанести по этой штуке ракетный удар. Она движется в сторону Калифорнии.
– Они терпят бедствие, – не сдавался президент.
– Вероятно, они смогут с ним справиться, нам же в случае его посадки бедствий просто не избежать. Мы не можем – не должны – позволить советскому летательному аппарату безнаказанно проникнуть в наше воздушное пространство, сэр. Мы не знаем, какова их задача. Вполне возможно, они имеют на борту ядерное или биологическое оружие.