Он поклонился в пояс каждой из подруг. А если в московский летний полдень на лестничной клетке вам в пояс кланяется негр, то тут есть над чем задуматься.
— Я хожу на курсы русской народной песни, — развеял сомнения веселый Нгомо. — Вчера мы изучали свадебный обряд. Я играл свата. Руководитель кружка сказал, что у него никогда не было такого ученика.
Замечание заведующего фольклорным кружком на деле звучало двусмысленно, но его решили не обсуждать на лестнице.
Нгомо читал письмо от папы и плакал. Любопытная Таня заглянула ему через плечо. Текст письма, написанного кровью носорога на куске белой птичьей кожи, внешне напоминал стоянку бомжей, перепаханную бульдозером.
Нгомо поднял залитое слезами лицо. Он выглядел так жалко, что чувствительная Алена вздохнула сочувственно.
— Папа болеет. Говорит, что еще лет десять проживет, не больше. Просит учиться быстрее.
Все замолчали. Пауза затягивалась. Нгомо извинился в самых изысканных выражениях и убежал умываться. Таня, узнавшая от Ирины про подарки, нетерпеливо вытащила сумку и бухнула ее на стол. Чего в ней только не было!
Когда Нгомо вернулся в комнату, то прирос к полу от представшего его глазам зрелища.
Ирина натянула на себя длинную красно-зеленую рубаху с огромным желтым солнцем на груди и кружилась по комнате. На ногах у нее красовались тапочки из крокодильей кожи с помпонами из перьев страуса.
Алена укуталась в подобие длинной розовой простыни, а на голову набросила платок с бахромой из хвостов неведомых зверюшек.
Таня не мудрила с одеждой. Она выбрала из кучи предметов на столе большой металлический кружок на медной цепи и собиралась просунуть голову в цепь. Ее остановил истошный крик Нгомо:
— Нет! Нет! Не двигайтесь! Стойте!
Таня раздраженно взглянула на него:
— Что еще? Что случилось?
Нгомо одним прыжком пересек комнату и выхватил амулет из рук Тани. Та невольно вскрикнула, когда цепочка оцарапала ей руку. Нгомо опомнился и в очередной раз рассыпался в извинениях. Но амулет не отдал.
— Особый амулет. Тот, кто наденет его в тот редкий день, когда солнце становится черным, тот получает божественную силу и будет в состоянии узнавать людские судьбы. Он сможет предсказать все! Но в другое время его надевать нельзя. Иначе на владельца падет страшное Куалочу-Мбане, Проклятие Короткого Члена.
Тишина в комнате сгустилась настолько, что ее можно резать ножницами.
Таня побагровела. Она не любила, когда над ней издевались.
— Что еще за проклятие? — вкрадчиво поинтересовалась она.
Подруги узнали тон и на всякий случай подвинулись поближе к ней, чтобы схватить Таню, когда та бросится в драку. Не подозревающий о нависшей над ним ужасной опасности Нгомо разъяснил тоном отличника:
— Специальное проклятие, когда член становится коротким у того, кто амулет надел.
У Тани помутнели глаза, а пальцы инстинктивно шарили по столу. Ирина успела выхватить из-под ее руки топорик для проведения обрядов жертвоприношений. Наточенный, словно бритва, сувенир вполне годился для проведения простых операций на кишечнике.
— Имею вопрос. А как ко мне относится это проклятие? Ты мне объяснишь, колдун чертов?! — Удержавшись от мгновенного убийства, Таня не удержалась от истошного крика.
Ее подруги заинтересованно прислушались. Их увлек хитрый ребус с редким африканским табу.
Нгомо ни на секунду не задумывался:
— Вам-то что! У вас… э-э-э… Словом, на вас лично проклятие не распространяется…
— Спасибо и на том, — иронически отреагировала Ирина. — С женским приветом! А то сидим и думаем, что куда уж у нас короче…
— Не так просто, — развивал мысль противный Нгомо. — Проклятие не касается вас, но напрямую относится ко всем мужчинам, с которыми вы, э-э-э, будете… Вы меня понимаете? Член становится коротким и очень твердым.
— Надолго? — спросила Таня только для того, чтобы что-то спросить.
— Не очень. До конца этой жизни.
И Нгомо поспешил успокоить дам:
— Но в следующей жизни длина восстанавливается!
— Спасибо! — Таня вся трепетала. — Что же получается! Я, например, хочу предсказывать судьбу. Но если надену эту железяку то у моих мужиков укоротится и отвердеет то единственное, ради чего мужики, собственно, нам, бабам, и нужны!
— Но хотя бы отвердеет… — робко заметила Алена и покраснела.
— Благодарю покорно! Ты хочешь трахаться или внимать стуку деревянных яиц?