Охранники бежали где-то сзади, когда транслировали сообщение. Чей-то голос из колонки проговорил: "Внимание! Авария в испытательной лаборатории. Просьба всем эвакуироваться за территорию предприятия..." Сообщение повторили снова. Сколько бы я не ждала, никто не пришёл за мной. Шаги охранников стихли за углом. Наверное, побежали эвакуироваться. Но мне снова не побежать, даже если бы я лежала на рельсах.
Тут перед глазами мелькнула картинка, как Штурм сталкивает Дана с платформы на растерзание несущемуся поезду.
Я выбралась из ямы (ничего не сломала вроде) и подумала, что должна идти спасать своего милого. Из-за меня он там оказался. А теперь ещё и выяснилось, что моя жизнь без него мне не нужна.
По пути я задержалась в общежитии, нашла в одной из открытых комнат подходящие кроссовки (надеюсь, меня поймут) и, в них переобувшись, отправилась опять к административному корпусу. Охрана оттуда куда-то делась. Внутри тоже мне никто не встретился. Я оказалась в круглом фойе с сиденьями возле стен. Все двери остались запертыми кроме одной. Она по узкому проходу привела меня ещё к одному узкому проходу с дверями. Там тоже я никуда не смогла проникнуть. Лишь центральная последняя дверь стояла приоткрытой.
Я тихо-тихо подошла и осторожно заглянула внутрь: сперва через замочную скважину, затем в оставленную щель. Это оказался кабинет Виктории. Сама начальница вдвоём с верным гераклом бубнили что-то друг другу возле окна, стоя ко мне спиной, и жгли какие-то бумаги. Дан сидел привязанный к стулу начальницы. На нагрудном кармане рубахи болтались его разбитые очки.
Меня-то он заметил точно, когда я тихонечко за спинами недругов пробралась в кабинет и спряталась за диваном. "Уходи! Беги отсюда!" - кричал его взгляд. "Никуда я не побегу, любимый... без тебя».
Потом Виктория заливисто захохотала, и они со Штурмом обернулись. Тот дожигал последний лист прямо в руках, после стряхнул пепел на подоконник, туда же швырнул зажигалку.
- Порядок, - промолвила начальница. - Можно запускать обратный отсчёт, - она посмотрела на Дана, и я смогла обратить на неё внимание.
Какая же это всё-таки неприятная женщина: в морщинах и бородавках, с дешёвой косметикой, которая скаталась в крупинки прямо на её лице.
- Прощайте, Данил Валерьевич, - сказала она. – Надеюсь, вы усвоили урок. Штурм, идёмте.
Они вышли из кабинета и захлопнули дверь на электронный замок. Раздались их отдаляющиеся шаги по мраморному полу и заливистый смех.
Я бросилась к Дану, залезла к нему на колени, вцепилась в него, как в спасательный круг.
- Дан! Это я виновата! Я рассказала всё Тимпсону!
- Дана...
- Я хотела его предостеречь, а он, козёл, сдал меня этой старухе!
- Дана...
- Я ведь забыла сумку и вернулась назад, а тебя уже не было!
- Дана...
- Думала, они бросят тебя на рельсы! Я бы не пережила!
- Дана...
- Прости меня!
- Дана, это неважно. Теперь это не имеет значения. Завод скоро взорвётся.
Я в ступоре уставилась на него.
- Как взорвётся? Там произошла какая-то авария...
- Авария - это обман, пыль в глаза. Нас дезинформировали. Виктория не проигрывала завод. Она получила приказ уничтожить его. Она шпионка и работает на зарубежную мафию. Теперь что-то пошло не так. Их шайку постепенно вылавливают. Ей нужно сваливать. Бомбу должны были запустить в грядущие выходные, когда большая часть людей разъедется. Но, узнав о нашем протесте, она ускорилась в действии. Штурм, наверное, уже включил обратный отсчёт.
- А ты? - робко осведомилась я.
- Я слишком много узнал. Они не рискнут оставить меня в живых. Взрыв уничтожит архив Виктории. А про меня скажут, что не успел эвакуироваться. И ты погибнешь здесь. Зачем ты пришла?
- За тобой, - я отвязала его. - Дан, я должна сказать тебе...
Слёзы потекли у меня горной рекой вместе с исповедью. Я призналась в своей нелюбви, немилости, неприятии к нему. Что так продолжалось на протяжении нашей совместной жизни. Что прямо сегодня я собиралась отвергнуть его предложение. Жизнь с ним угнетала и томила меня.