Показались Фокшаны, а за ними - характерный изгиб реки Серет. Справа по курсу заметили серию огромных взрывов.
- Неужели бомбежка? - спросил Павленко.
- Не может быть. Да и самолетов противника не видно, - сказал старший лейтенант и стал прижимать к земле По-2.
Вдруг самолет тряхнула неведомая сила, отчего он встал на дыбы, словно норовистая лошадь. Петр сильно ударился затылком, а потом лбом о борт кабины и чуть не потерял сознание. Перед самым носом самолета успел заметить огромный столб огня, дыма и пыли. Машину мотало из стороны в сторону, но она продолжала лететь. Пилот искусно выровнял ее и посадил на ровную косу сухого ила. Выскочив из кабины, Василий первым делом бросился перевязывать голову капитану. Затем они вместе начали осматривать самолет и выяснять причину вынужденной посадки. [91]
Оказалось, что наши саперы в это утро взрывали доты Фокшанского укрепленного района. По-2, летевший на малой высоте, появился над этими дотами внезапно и угодил прямо на взрыв. Так что винить некого.
Через два часа сведения о новых фашистских самолетах были доложены командующему фронтом генералу Малиновскому, маршалу Тимошенко и тут же переданы в Москву специальным донесением для доклада в Ставку. А вечером оттуда передали благодарность за отлично выполненное задание. Полковник Абалакин и капитан Павленко облегченно вздохнули и пожали друг другу руки. Вскоре за мужество и отвагу в Ясско-Кишиневской операции их наградили боевыми орденами.
Прошло немногим меньше месяца. Капитана Павленко срочно вызвали к представителю Ставки маршалу авиации Г. А. Ворожейкину, сменившему маршала авиации С. А. Худякова. Григорий Алексеевич несколько дней тому назад прибыл из Москвы в румынский городок Питешти, где тогда находился штаб 5-й воздушной армии.
«Снова какое-нибудь необычное задание поручат», - думал Петр. Но на этот раз его ожидало новое назначение, о котором он не мог даже предполагать. Прибыв к маршалу, Павленко представился по всей форме. Из-за стола ему навстречу вышел высокий, средних лет человек. Лицо было строгое, но глаза внимательные, добрые. От всей могучей фигуры веяло силой, здоровьем и волей. Китель украшали ряды орденских планок: маршал был награжден несколькими орденами Ленина, Красного Знамени, Суворова.
Такие ордена вручались на фронте за особые заслуги, за успехи в крупных операциях, за победу над врагом малой кровью и умелое вождение войск. К тому времени тремя орденами Суворова было награждено всего несколько военачальников, и в их числе маршал авиации Ворожейкин.
Григорий Алексеевич подошел к капитану и протянул руку. Поздоровавшись, спросил:
- Значит, вы и есть капитан Павленко? Будем знакомы. Мне рекомендовали вас в порученцы.
- Об этом ничего не знаю. Я получил приказание явиться к вам лично от генерала Горюнова, - сказал Петр. [92]
- Все правильно. Именно он и рекомендовал. Скажите, раньше вам не приходилось быть порученцем?
- Нет, я слабо разбираюсь в хозяйственных делах. Боюсь, не справлюсь, - смущенно ответил капитан.
- Мне нужен не хозяйственник, а офицер, способный выполнять ответственные задания в войсках и хорошо знающий штабное дело. Раз Горюнов направил вас ко мне, значит, убежден, что вы справитесь с такими заданиями.
Петр понял: сказал не то, что надо. Доверяют важное и ответственное задание, а он про какие-то хозяйственные дела. Ему стало неловко.
- Ну так как же, будем работать вместе?
- Я готов, товарищ маршал авиации, выполнить любое ваше задание. А то вот недавно бог знает чем пришлось заниматься.
- Чем же, если не секрет?
- Переписывал номера самолетов.
- Какие номера, каких самолетов?
Павленко подробно рассказал, как по заданию представителя Ставки маршала авиации Худякова почти три месяца охотился за номерами новых немецких самолетов и моторов, неизвестно кому и для чего понадобившихся. Ворожейкин, слегка прищурившись, внимательно слушал.
- Помню, помню, - сказал он, - такое указание в начале мая поступило из Ставки Верховного Главнокомандования. Оно было передано представителям Ставки, некоторым фронтам и воздушным армиям. Да, требовалось добыть сведения о самолетах и моторах, производившихся на заводах фашистской Германии после апреля сорок четвертого года. Это было очень важное задание, и вы должны гордиться, что выполнили его успешно. Вон и орден у вас новенький. Не за это ли задание получили?
- Нет, за Ясско-Кишиневскую операцию.
- Видимо, учли и это задание.
Лишь спустя несколько лет, уже после войны, Павленко узнал смысл выполненного им приказа. Весной 1944 года союзники пустили версию, что их авиация нанесла массированные удары по авиационным заводам и заводам синтетического топлива фашистской Германии, что последняя будто бы не сможет произвести ни одного нового самолета и мотора и что, мол, судьба [93] фашистской авиации предрешена. Советское Верховное Главнокомандование решило проверить, насколько достоверна эта версия. Сведения, добытые непосредственно в районах боевых действий, говорили о другом. Авиационная промышленность фашистской Германии продолжала производить самолеты в течение лета 1944 года и поставлять их на фронт своим воздушным флотам и ВВС сателлитов. Так что версия оказалась несостоятельной.
Маршал не раскрыл тогда капитану суть задания, выполняя которое, приходилось рисковать жизнью ради нескольких цифр. Он перевел разговор на другую тему, попросил Петра коротко поведать о себе: кто родители, где учился, работал, служил в армии и на каких фронтах воевал.
Павленко родился в 1917 году на Черкасщине. После окончания начальной школы поступил в Каменскую политехническую семилетку. Здесь, в школьных мастерских, получил трудовое крещение. В 1928 году за успехи в учебе и труде Каменская районная пионерская организация направила его своим делегатом на Всеукраинский слет пионеров в город Харьков. Как волновался он, выступая перед огромной аудиторией! Но его волнение было вознаграждено сполна. Ему подарили горн. Радости не было предела. Еще бы! Ведь в их деревне никто из ребят не имел горна!
В 1931 году Петра приняли в комсомол, а через некоторое время избрали секретарем сельской ячейки ВЛКСМ. Ответственность немалая. В начале тридцатых годов трудно было на селе. Проводилась коллективизация сельского хозяйства. Кулаки всячески сопротивлялись ей, убивали активистов. Комсомольцы всеми силами помогали немногим коммунистам деревни претворять в жизнь идеи партии. Работали день и ночь, не покладая рук. Колхоз набирался сил и к началу Великой Отечественной войны стал самым богатым хозяйством в районе.
Рос колхоз, а вместе с ним росли и люди. Молодые и старые потянулись к знаниям. Однажды отец Петра - Федот Степанович сказал за семейным ужином:
- Не пора ли тебе, Петр, на учебу податься?
Вся семья поддержала его.
- С великим удовольствием поеду. Вот только нужно согласовать с комсомольской ячейкой.
- Давай, согласовывай. [94]
Члены комсомольской ячейки не возражали, и Петр отправился в Киев, поступил в паровозный техникум на технологическое отделение. В выборе профессии не ошибся. С увлечением изучал математику, физику, химию, механику, машиностроение, электротехнику и другие предметы. Ежегодно в течение четырех месяцев проходил практику в паровозных депо. Поскольку это учебное заведение было военизированным, то помимо специальных предметов в нем изучали и военные дисциплины, усиленно занимались спортом. Петру больше всего нравилась стрельба. Все свободное время проводил в тире Осоавиахима. Часто бывал на стрельбище подшефной воинской части. Участвовал в студенческих стрелковых соревнованиях. На городских состязаниях 1934 года он занял первое место и стал чемпионом Киева по стрельбе из винтовки.
Студенческие годы пролетели быстро. Техникум Петр окончил с отличием. О том, куда идти работать, думать не пришлось. Как раз тогда обнародовали призыв наркома путей сообщения и ЦК ВЛКСМ: «Комсомольцы - на сибирские магистрали!» В техникуме состоялся митинг. На нем выступил и Павленко, просил послать работать в Сибирь. Еще человек тридцать изъявили такое желание.