- Части венгерских войск, - говорил Тимошенко, - отходят, оказывая слабое сопротивление. Многие солдаты и целые подразделения начинают сдаваться в плен. В тылу венгерских частей и соединений: гитлеровцы вынуждены выставлять заградительные отряды из автоматчиков и пулеметчиков…
Маршал замолчал и несколько минут внимательно слушал Верховного Главнокомандующего. Попрощавшись, положил трубку.
- Ну вот, и Верховный предлагает выехать в районы Карцаг, Дебрецен и Орадья и на месте решать все вопросы. - Семен Константинович посмотрел на офицеров. - Но главным теперь является окружение Трансильванской группировки. Для выполнения этой задачи нам необходимо нацелить силы не только Второго, но и левого фланга Четвертого Украинских фронтов…{12}
Все внимательно слушали С. К. Тимошенко. Маршал продолжал:
- Еще на один вопрос хочу обратить ваше внимание. Верховный только что напомнил мне о парламентерской службе. В каждый окруженный гарнизон теперь будем направлять офицера с ультиматумом о мирной сдаче. Это ускорит капитуляцию всей группировки противника. Особо должны интересовать нас венгерские части, которые уже потеряли веру в гитлеровцев. Многие венгерские солдаты ищут удобного случая, чтобы разбежаться по домам или перейти на нашу сторону. Дана установка: пленных солдат-венгров отпускать к их семьям, а тех, кто пожелает сражаться с фашистами, направлять на формирование добровольческих войсковых венгерских частей. Они будут воевать в составе советских войск и освобождать родную землю от гитлеровских захватчиков. Сегодня или завтра нам потребуется парламентер. Ну [104] гак кто же будет первым? - спросил Тимошенко, выдержав небольшую паузу.
- Рекомендую моего офицера для особых поручений, - сказал маршал авиации Ворожейкин.
Павленко встал. Маршал Тимошенко внимательно посмотрел на него, спросил:
- Как, товарищ капитан, согласны?
- Готов выполнить задание!
- Отлично.
И вот двенадцатого октября, как только забрезжил рассвет, небольшая колонна из шести легковых автомашин и одного броневика незаметно оставила Орошхазу и двинулась на север. Вскоре колонна скрылась в густых зарослях кукурузы, сдавивших с обеих сторон неширокую полевую дорогу.
В переднем черном лимузине-вездеходе ехало шесть человек: на двух средних сиденьях - маршалы Тимошенко и Ворожейкин, на задних - полковник Тюхов и капитан Павленко, а спереди, рядом с водителем, - полковник Постников с картой на коленях. Он был как бы штурманом экипажа.
Первым пунктом остановки стал Карцаг. Его уже взяли войска генерала Манагарова совместно с войсками генерала Плиева. Затем наметили следовать в штаб 1-й конно-механизированной группы генерала Плиева, которая, по всем расчетам, должна уже находиться в двенадцати километрах западнее Дебрецена. Маршалы не скрывали от порученцев своего намерения через два - три дня из самого Дебрецена передать в Москву донесение об освобождении этого города.
Вначале группа ехала по узким полевым дорогам с неровным грунтовым покрытием. Скорость, естественно, была небольшая. По обе стороны дороги росла высокая густая кукуруза, часто попадались высокие ветвистые деревья и массивы кустарника. Все с интересом смотрели на эту красивую местность.
- Точь-в-точь, как в Таврии, - сказал Тимошенко, где ему со своим кавполком довелось сражаться против Врангеля. - Мы там часто в кукурузных зарослях устраивали белякам засады.
- Да, такой высокой кукурузы я еще не видел, - сказал Ворожейкин, - здесь для этой культуры есть все: и тепло, и влага, и умение венгерских крестьян выращивать ее. [105]
- Кукуруза - хороший корм для скота и птицы. Обратите внимание, сколько у крестьян на хуторах этого добра, - сказал Тюхов.
И как бы в подтверждение его слов справа, рядом с дорогой, внезапно появился маленький хуторок, в дворах которого стояли сытые буренки, сплошь в черно-белых пятнах. Тимошенко, заметив животных, по видимому, что-то вспомнил, а немного погодя оживленно начал рассказывать забавную историю.
- Так вот, - вел свой веселый рассказ Тимошенко, - я когда-то имел дело с такой буренкой, как мы только что видели. А дело было давно, еще перед империалистической войной. Тогда я жил в своей Фурманке с матерью и многочисленными родными и двоюродными братьями и сестрами. Семья была большая, отец тяжело болел, кормиться не на что. Одним словом, голодали. Мы с братом работали у местного богатея. На заработанные деньги пытались приобрести корову для семьи, но у нас ничего не получалось. Едва-едва сводили концы с концами. И вот однажды в нашей деревне появился не то борец, не то фокусник. Такого люду тогда много приходило в Измайловский уезд из Кишинева и Одессы с единственной целью - любым путем выманить у населения деньги, вещи или продукты. Вот и этот «борец» начал показывать нашим деревенским парням приемы французской борьбы. Конечно же за плату охотников нашлось много. Парни клали деньги в шляпу «борца», лежавшую тут же, посреди поляны, и выходили на ковер. Все обучение состояло в том, что после нескольких движений «борец» ловко бросал парня на обе лопатки и тот под общий смех становился на свое место или скрывался в толпе.
Слушавшие маршала улыбались, предвкушая интересную развязку.
- Потешное занятие, - продолжал Тимошенко, - длилось несколько часов В шляпе скопилась куча денег, как вдруг «учитель французской борьбы» объявил: «Кто желает со мной побороться? Если проиграет, платит мне, если выиграет, я отдаю всю шляпу с деньгами! Ну кто смелый?…» Я стоял в толпе и смотрел на все это представление. Ко мне подошел сосед Степан-моряк (в прошлом служивший на флоте) и шепнул на ухо: «Ну давай, Семен, бряцни его на землю, какая там у него сила. Дохлятина, и только». [106]
Признаюсь, в молодости меня считали самым сильным не только в селе Фурманке, но и во всем уезде. И вот решил потягаться с «борцом». «Степан, - говорю, - я выхожу на борьбу, смотри, чтобы «борец» не сбежал со своей шляпой, понял?» - «Полундра, все будет в порядке, не уйдет», - заверил моряк.
Вышел я на середину поляны, и борьба началась. Мне потребовалось всего две минуты, чтобы поднять высоко чад своей головой «борца», а затем опустить его на землю и крепко прижать лопатками к траве. Он под общий хохот признал себя побежденным и хотел было скрыться, но, посмотрев по сторонам и увидев, что шляпа уже находилась в крепких руках Степана-моряка, «борец» сразу сник, стал жалким.
В шляпе оказалось около пятнадцати рублей. Я тотчас сходил к местному богатею и купил у него на эти деньги одну из самых хороших коров. А когда привел буренку домой и подарил ее своей матери, она едва не сошла с ума… Успокоилась, когда всю правду узнала.
Так под общий смех закончил маршал свой рассказ о давнишней забавной истории.
Машины тем временем выехали на укатанную дорогу и поехали быстрее. Настроение у всех было приподнятое.
На пути стали попадаться кавалерийские разъезды из конных корпусов группы Плиева, В одном месте бойцы оказывали помощь лошади с поврежденной ногой.
- А как сейчас, - спросил Тюхов, - поступают с конем, у которого повреждена нога: лечат или пристреливают?
- Смотря какое повреждение, - ответил, маршал Тимошенко и стал рассказывать случай с верховой лошадью весной 1920 года, вовремя смотра кавдивизии, которой он тогда командовал.
- Предстояли жаркие сабельные атаки по шляхте, - начал Семен Константинович. - Я решил посмотреть свои полки, которые уже были построены в линию эскадронов и ждали моего прибытия. Выехав на своем гнедом Орлике на смотр, на малом галопе пронесся перед фронтом двух полков, а когда приблизился к третьему, случилась беда. Белопольская артиллерия открыла беглый огонь по нашей коннице. Сбоку невдалеке разорвался снаряд, осколком начисто до колена оторвало заднюю ногу моей лошади. Но Орлик на трех [107] ногах мчался до самого конца строя, пока я не остановил его. И только когда я слез с коня, понял, что случилось. Посмотрел на Орлика и увидел в его глазах дикую боль и страшные муки. Сам и пристрелил Орлика, чтобы избавить от мук. А затем нагнулся и поцеловал своего верного боевого друга…