В назначенное время огонь с нашей стороны прекратился. Все впились глазами в то место, откуда должна была появиться машина с парламентерами. Вот и она. Справа от НП по дороге Вечеш - Будапешт на небольшой открытой машине с белым флагом ехал капитан Штейнмец со своими товарищами. Они кому-то помахали руками и медленно удалились в сторону переднего края. Но едва автомобиль приблизился [167] к траншеям противника, раздался ружейный выстрел. Выстрел в упор. Автомобиль вспыхнул. Около горящей машины рвались мины. Капитан Штейнмец встал во весь рост, поднял белый флаг и замахал им над головой. И тут вражеский осколок сразил его насмерть. Погиб и сержант Филимоненко. Спасти удалось только тяжело раненного лейтенанта Кузнецова, Все находившиеся на наблюдательном пункте с замиранием сердца смотрели на внезапно разыгравшуюся трагедию, не веря своим глазам: настолько это казалось невероятным, чудовищным. Расстрелять парламентеров! Фашисты еще раз показали свое звериное нутро. Павленко до боли сжимал сталь автомата. Сердце властно требовало мести врагу…
В это же время на противоположном берегу Дуная передний край пересек советский парламентер капитан И. А. Остапенко. С ним следовали начальник штаба первого батальона 1077-го стрелкового полка старший лейтенант Н. Ф. Орлов и старшина комендантской роты штаба 23-го стрелкового корпуса Е. Т. Горбатюк. У вражеских позиций их встретила группа гитлеровцев и, завязав им глаза, повела в свой штаб. На обратном пути, когда парламентеры миновали последнюю линию огненного кольца, фашисты ударили им в спину. Илья Остапенко был убит. По счастливой случайности остались живы Орлов и Горбатюк.
После трагической гибели парламентеров советские войска приступили к штурму Будапешта, в котором засел злобный враг. Отныне ответственность за разрушение города ложилась на немецко-фашистское командование.
Тем не менее советское командование отдало распоряжение нашей артиллерии и авиации уничтожать в Будапеште и на его окраинах только военные объекты гитлеровцев и салашистов, всячески оберегать от разрушения промышленные предприятия, жилые массивы, научные, исторические и другие ценности. Этот приказ выполнялся скрупулезно.
Вечером 29 декабря капитан Павленко подробно доложил маршалам Тимошенко и Ворожейкину обо всем увиденном и случившемся с советскими парламентерами на дороге Вечеш - Будапешт. (Немного раньше о трагедии на западной окраине Будапешта с парламентером капитаном Остапенко представителям Ставки подробно сообщил по телефону командующий [168] 3-м Украинским фронтом маршал Толбухин.) Выслушав капитана, Тимошенко и Ворожейкин сидели молча несколько минут. Лица их посуровели. Они еле сдерживали гнев. Первый заговорил Ворожейкин:
- Стреляя в наших парламентеров, гитлеровцы на что-то рассчитывают, но на что?
- Видимо, думают вырваться из кольца, - сказал Тимошенко. - Они обязательно попытаются сделать это. Вот увидите. Причем удары нанесут одновременно внутри кольца и на внешнем фронте.
Впоследствии слова маршала полностью подтвердились. Но в первые дни блокады Будапешта оставалось загадкой, на каком направлении и когда последуют эти удары. Да и погода, как назло, испортилась: шел снег, Венгерскую низменность затянула густая дымка, видимость отсутствовала. Все это исключало возможность наблюдения за окруженным противником с воздуха. А данные о нем нужны были позарез.
Рано утром 31 декабря раздался звонок из Москвы. Ставка снова спрашивала, как ведет себя окруженный гарнизон, накапливает ли противник силы для прорыва кольца окружения и где. Трубку взял маршал авиации Ворожейкин.
- Фашистские войска ожесточенно сопротивляются, - сказал он. - Обстановку в кольце окружения выясняем. Сегодня в Будапешт от Малиновского и Толбухина дополнительно засылается несколько специальных разведывательных групп…{17}
В тот же день в окруженную венгерскую столицу представители Ставки направили и специальную разведывательную группу во главе с капитаном Павленко. В течение дня разведчики скрупулезно изучали город по крупномасштабному плану, узнали кое-что о подземных улицах, о сообщающихся бункерах, больших канализационных штольнях, коллекторах. Уточнили в штабе фронта линию боевого соприкосновения в намеченном для перехода месте, проверили готовность оружия, средств связи и остального снаряжения. Вечером, как только начало смеркаться, группа прибыла в южную часть города. Советские танки и пехота глубоко вклинились в оборону противника и захватили несколько улиц Пешта с крупными строениями. [169]
Оставив радийную машину с радистом и шофером в условленном месте, Павленко с группой разведчиков, в которую входили сержанты Алексей Яцына, Давид Едмберидзе и Григорий Михайлюк, поднялся на верхний этаж большого дома, каждому уточнил боевую задачу, приблизительно указал район города, куда необходимо проникнуть. Здесь же настроил свою переносную рацию и вошел в связь с радийной машиной. Связь работала надежно. Местом наблюдения за набережными города и мостами через Дунай выбрали многоэтажные дома в южном секторе Пешта, ориентировочно - на Банковской улице.
Затем группа спустилась в подвальное помещение дома и начала отыскивать подземные переходы в подвалы соседних домов. Вскоре удалось проникнуть в длинный коллектор, не охраняемый фашистами, по подземным лабиринтам пересечь линию боевого соприкосновения и выйти по канализационному лазу на одну из больших улиц Пешта. Путь этот был очень труден. На каждом шагу подстерегала смертельная опасность. Повсюду были возведены заграждения, охраняемые патрулями. Продвигались осторожно, избегая стычек с врагом.
На одном из перекрестков неожиданно наткнулись на два штурмовых орудия. Они расположились так, чтобы вести огонь вдоль улиц в южном и восточном направлениях. К большому удивлению разведчиков, возле орудий никого не было. Незаметно прошли во двор многоэтажного жилого дома, прислушались. Из подвала доносились голоса. В квартирах полная тишина. По лестнице разведчики взобрались на самый верхний этаж, а затем на чердак дома. Петр глянул на часы: стрелки приблизились к полуночи.
На войне люди иногда забывают, что дни имеют названия, а числа свое значение. Так случилось и на этот раз. Никто из разведгруппы даже не подумал, что буквально через считанные минуты наступит новый, сорок пятый год. Кто-то между прочим спросил: «А какое сегодня число?» Все переглянулись.
- Братцы, да сегодня же тридцать первое декабря! Сейчас наступит Новый год! - воскликнул Алексей Яцына.
- А ведь и верно! - отозвались разом товарищи.
Все потянулись к флягам. [170]
- По такому случаю, товарищ капитан, можно и выпить понемногу.
- Конечно, можно.
Выпили за скорую победу по глотку спирта. Других тостов не произносили. Да и пить больше было нельзя, и желания особого не имели. Поговорили о войне, о родных, товарищах. Каждый вспомнил о близком, дорогом.
Капитан распорядился тщательно обследовать новое пристанище: чердак, лестничные спуски к парадному и запасным входам. Когда спустились на нижний этаж, услышали в соседнем доме пьяные голоса и звуки губной гармоники. Ясно: фашисты справляли Новый год…
Рано утром 1 января Павленко установил наблюдение за мостами через Дунай и набережными, которые отсюда хорошо просматривались. С каждой минутой движение в городе становилось все более интенсивным. Вражеские машины двигались целыми колоннами. Перевалив через мосты, они сразу поворачивали в сторону северной части старой крепости и скрывались за горой на северо-западе. Значит, гитлеровцы сосредоточивались северо-западнее Будапешта для выхода из окружения в общем направлении на Комарно.
Петр передал первое донесение в штаб 5-й воздушной армии для доклада маршалу Ворожейкину. Примерно через два часа после сигнала разведчиков появились четыре группы Ил-2. Затявкали вражеские зенитки. Приняв боевой порядок «круг», штурмовики начали бомбить и обстреливать фашистские войска, скопившиеся на восточном берегу Дуная. Жилых кварталов поблизости не было. «Илы» прикрывались истребителями. Барражируя парами на различных высотах, они внимательно следили за воздухом, чтобы не допустить внезапного появления «мессершмиттов».