Толбухин постоял минутку молча, затем, попрощавшись, положил трубку, окинул всех присутствующих взглядом и пригласил придвинуться к его столу.
В приемной, где находились порученцы и вызванные к командующему фронтом командиры соединений фронтового подчинения, встревоженно заговорили шепотом:
- Слышали, - шепнул на ухо Павленко порученец Толбухина майор Безменов, - как маршал самому Сталину ответил?
- Слышал, - тихо сказал Петр.
Да, именно таким - прямым, откровенным, честным и в крупном и в малом был маршал Толбухин. Любили Ф. И. Толбухина в войсках за простоту и доступность, за ум и находчивость, за справедливость и личную культуру. Любили все без исключения: солдаты и офицеры, генералы и маршалы. Со всеми он находил общий язык. Возможно, это удавалось ему потому, что он прошел нелегкий путь от солдата до маршала. [184]
Федор Иванович начал свою службу в царской армии. Первую мировую войну встретил солдатом, а закончил ее командиром батальона. А накануне Великой Отечественной войны Толбухин был начальником штаба военного округа. В годы войны особенно ярко проявились такие качества Толбухина, как безупречное выполнение служебного долга, личное мужество, полководческий талант.
Выдающимся военачальником проявил себя Ф. И. Толбухин в период операций, осуществленных Южным. 3-м и 4-м Украинскими фронтами, которыми он командовал: Донбасской, Мелитопольской, Никопольско-Криворожской, Крымской, Ясско-Кишиневской, Белградской и нынешней - Будапештской. Руководимые им войска освобождали от врага Румынию, Болгарию, Югославию и Венгрию. В этих странах еще при жизни маршалу Толбухину поставили памятники, его именем названы улицы и площади. Но Федор Иванович оставался все таким же скромным и душевным, не любившим славословия и дифирамбов.
Особенно презирал Толбухин подхалимов, лодырей, очковтирателей. Ничто не ускользало от его опытного глаза. Обстановку на вверенном ему фронте он знал до мельчайших подробностей. Одновременно представлял себе и всю линию фронта и каждого солдата на ней. На изменения на этой линии он реагировал быстро, четко и точно.
Маршал Толбухин тяжело переживал, узнавая о потерях наших солдат и офицеров в боях. А когда речь шла о неоправданных потерях, то зачастую сам выезжая в войска или к раненым в госпитали, чтобы лично разобраться в случившемся.
Федор Иванович никогда не верил на слово, если ему доносили, будто наша авиация нанесла удар по своим войскам. Тут же звонил Г. А. Ворожейкину и уточнял:
- Григорий Алексеевич! Батенька мой! Говорят, опять твои соколы угостили моих солдат «пряниками», - спрашивал он.
- Где и когда? - в свою очередь уточнял Ворожейкин. Толбухин указывал время и место.
- Ясно, Федор Иванович, разберусь, приму меры!
И вот таким разбирательством всегда, по приказу маршала авиации, занимался капитан Павленко - его порученец. Он срочно выезжал в войска, в районы, где наносили удары наши бомбардировщики и штурмовики. [185]
Поползает на животе вдоль переднего края, иногда под градом пуль и осколков мин противника, пересчитает воронки от бомб, где это возможно, поговорит со многими солдатами, младшими командирами и офицерами и в конце концов выяснит, что никаких ударов по своим не было. Зато нередко видел, какой большой урон наносили наши самолеты войскам противника непосредственно на переднем крае.
Иногда Ворожейкин разрешал Петру прямо с поля боя следовать к маршалу Толбухину и лично ему докладывать результаты расследований. В случаях, когда советские самолеты наносили снайперские удары по живой силе и огневым средствам противника, находящимся в непосредственном соприкосновении с нашей пехотой, и при этом не причиняли ей никакого вреда, лицо Федора Ивановича расплывалось в улыбке и он довольным тоном произносил:
- Батенька мой! Вот видите, как точно бьют наши самолеты, любо-дорого. Это очень хорошо, наша пехота имеет возможность сразу же использовать удары авиации для продвижения вперед. Передайте мой привет и благодарность Григорию Алексеевичу.
Таков был Федор Иванович Толбухин, таким Павленко его запомнил на всю жизнь.
* * *
…Из кабинета командующего фронтом вышел маршал авиации Ворожейкин и быстро направился к своей машине. Петр последовал за ним. Прибыв в штаб-квартиру, представитель Ставки поставил капитану задачу:
- Готовьтесь снова ехать в Будапешт. На этот раз для разведки и доклада обстановки прямо с поля боя. Дело для вас не новое, и надеюсь, справитесь с ним.
- Постараюсь, товарищ маршал авиации!
- Так вот, рано утром я улетаю на самолете в Ясапати к Горюнову. Нужно решить с ним вопрос о помощи Судцу. Обстановка складывается так, что в полосе четвертой гвардейской нужно немедленно сосредоточить усилия всей штурмовой авиации двух воздушных армий. Танковую группировку противника, рвущуюся к Будапешту с юго-запада, необходимо разгромить во что бы то ни стало. Штурмовая авиация может и должна сыграть в этом главную роль. На ее плечи ложится вся ответственность. Вы поняли? [186]
- Понял.
- Ну если поняли, тогда слушайте дальше. С рассветом срочно выезжайте в четвертую гвардейскую армию. В районе севернее Эрда встретитесь с начальником оперативной группы воздушной армии. С ним находите» радиостанция. Вы будете пользоваться ею. Все данные по радиообмену со штабами и соединениями штурмовой авиации семнадцатой и пятой воздушных армий у этого офицера. Со мной связь держите через радиостанцию командующего пятой воздушной армией.
- Отдайте ему распоряжение, а то не разрешит.
- Разрешит. Предупреждаю, обстановка очень серьезная. Окруженные в Буде войска противника, несомненно, поведут наступление на юг, навстречу своим спасителям. Вы можете оказаться между «наковальней и молотом». Так что будьте внимательны, осторожны. Главное, не упустите момента, когда фашисты предпримут решительные действия. Постоянно докладывайте мне обстановку на поле боя. Держите тесную связь с офицерами наведения авиации, которые находятся в войсках, обороняющихся на этом направлении. От них то вы и сможете получить подробные сведения о действиях танков противника. Передайте начальнику оперативной группы и всем офицерам наведения, что самая главная задача в этих боях - уничтожение вражеских танков, повторяю - танков! Основным средством для их уничтожения будут штурмовики. Поэтому в необходимых случаях разрешаю начальнику оперативной группы от моего имени перенацеливать прибывающие группы «илов» на танки, находящиеся на поле боя. Ну, если нет вопросов ко мне, отправляйтесь. Желаю успеха.
Еще не рассеялась утренняя дымка в районе Дуная, когда машина капитана Павленко покинула Пакш и покатила на север, к венгерской столице. С ним, как всегда, были опытные боевые товарищи - Алексей Яцына, Григорий Михайлюк и Давид Едиберидзе.
Впереди показался Дунафельдвар. Справа от городка - разрушенный мост через Дунай. Советские саперы успели частично восстановить его, так что можно было перебраться на ту сторону.
- Ну как, махнем через мост или поедем прямо? - спросил Едиберидзе.
- Попробуем проехать по этой стороне, - решил [187] капитан. - Фашисты вроде бы еще не прорвались сюда, но не будем рисковать.
Машина на полной скорости устремилась к Дунапентеле. На дороге не было ни души.
Через полчаса достигли города. По-прежнему вокруг пустынно. Только на дороге и по ее обочинам множество следов от гусениц.
- Что это может означать? - спросил Павленко сержантов. - Давид, остановите машину!
Не успел капитан открыть дверцу, как Яцына громко закричал:
- Танки! Вон там на берегу, смотрите туда!
- На улице тоже, - добавил Михайлюк.
- Вижу. Немецкие. Быстрее назад! - приказал Павленко шоферу.
Едиберидзе мигом развернул машину и погнал назад. Вслед им ударили из танков, укрывшихся в засаде у придорожных холмиков. Снаряды падали то позади, то с боков маленького, мчавшегося на предельной скорости «виллиса». Осколки со свистом проносились мимо.