— И все же: один случай был?
— Только попытка. Одна из тех, кто активно выступал против отбраковки.
— Что она попыталась сделать?
— Забеременела. Но ее заставили беременность прервать. Тоже перспективой бойкота. К тому же, она знала, что ребенка у нее заберут, и он сразу будет считаться неполноценным — как рожденный без соблюдения правил воспроизводства.
— Есть прямая связь между ее попыткой и прежним участием в их движении против отбраковки?
— Точно не скажу. Но если так, то это слишком серьезно. Кстати, она тоже была близка с Лалом. Как единомышленница.
— Когда Лейли ушла, Рем сказал, что Лал выступал чуть ли не против всего. Даже против использования неполноценных вообще.
— Ему не очень-то дали это делать.
— Но Дан? Чего хочет он?
— Это мы пока не знаем. То, что ты сказала мне, со слов Лейли, — что дети их появились под влиянием Лала, заставляет подозревать, что Дан хочет того же, что и Лал. Слишком близкими друзьями были они. Приятного мало. В нашем кругу, генетиков, к Лалу всегда относились без особой симпатии; пожалуй, я слишком мягко выразился. — Он задумался. — Дан уже нарушил установленные законы воспроизводства. Нас это сразу насторожило, когда мы увидели его детей.
— Но ведь без того самого, против чего был Лал, Дан не жил бы сейчас, вторую жизнь.
— Конечно! Его тело — тело донора.
— И, кстати, гены, переданные детям, тоже принадлежат не ему, а неполноценному. Его дети — автоматически — потомственные неполноценные: неполноценные с рождения — без всякой отбраковки.
— Ты напрасно стала актрисой. Говоришь прямо как член Совета воспроизводства.
— Слушай, но они — эти их дети — полноценные по своему развитию?
— Повидимому.
— Так что же, все-таки, ждет их?
— Не знаю. Дан, наверняка, не даст признать их неполноценными.
— Еще бы! Особенно после всего, что рассказала Лейли.
— Дан ведь не та женщина — ему-то обеспечена поддержка почти всего человечества.
— Детки под надежной защитой авторитета своего отца.
— Да! Отец. Патриарх. Глава рода. Род Дана, колено Даново. Совсем по Библии.
— Ты даже Библию знаешь?
— Слегка.
— М-да! Не нравится мне это, очень.
— Заметно.
— Что, если, глядя на них, осмелеют, решатся на рождение детей те женщины, педагоги? Если это станет повальным явлением? Вообще, превратится в норму? Меня такая перспектива не устраивает. Я современная женщина: мое дело — сцена театра; детей пусть рожают неполноценные. И наслаждаться с мужчиной желаю, не думая ни о чем другом. — Она заметила, что он ее почти не слушает.
— Рождение детей Дана и Эи стоит в прямой связи с влиянием на них Лала. Ценное сведение. Надо немедленно сообщить профессору Йоргу.
— Сейчас? Ведь ночь!
— А, да!
Она видела, что ему уже не до неё. И не стала его удерживать у себя.
Он еле дождался утра. Но пока не кончилось время завтрака, вызвать профессора Йорга не посмел.
…- Доброе утро, учитель!
— Отличное утро, Милан!
— Не совсем.
— Что-нибудь случилось?
— Да. Мне удалось узнать нечто важное: говорить?
— Лучше приезжай ко мне в лабораторию. Жду.
Когда Милан вошел, профессор глядел на включенный экран и не сразу оторвался от него.
— Ну, что ты хотел мне сообщить? — наконец спросил он Милана. И Милан рассказал то, что узнал ночью от Риты.
— Так! — профессор сжал кулак, стукнул им по пюпитру пульта. — Так! Значит, действительно — Лал. Мы так сразу и подумали.
— Что же будет?
— Боюсь, что ничего хорошего.
— Что же тогда намерен предпринять Совет воспроизводства?
— Смешно думать, что мы сможем сразу сейчас как-то исправить создавшееся положение. Именно теперь Дан в состоянии раздавить нас: на этот счет у нас не может быть никаких иллюзий.
— Значит, оставить все, как есть? Ведь он нарушил установленный закон, обеспечивающий столько времени оптимальное воспроизводство людей. Закон обязателен для всех!
— А если он тогда поставит под вопрос правомерность этого закона?
— Что же: остается только молчать?
— Посмотрим. У меня ведь тоже новость. Кое-что в нашу пользу. Вот, смотри! — На настенном экране появилось схематическое изображение цепочки ДНК, длинной, сложной, со многими тысячами знаков. — Самый свежий результат. Вчерашний. Сейчас увидишь.
— Чья ДНК?
— Младшего сына Дана. Врачи, которым поручили выяснить причину его смерти, попросили меня выяснить, не связана ли она с какими-нибудь генетическими нарушениями. Повозился я немало.
— Неужели причина генетического характера?
— Ну да. И совершенно, казалось бы, ничтожное нарушение: я еле нащупал его. Вот здесь. С первого взгляда, ничего похожего на нарушение. Но у меня был отдаленно похожий на этот случай, а то… И так: израсходовал целиком свой месячный ресурс машинного времени суперкомпьютера.
Дальнейший разговор, довольно длинный, вряд ли был бы понятен специалисту не их профиля.
…- Это и явилось причиной его гибели?
— Да. С помощью диагноста они, конечно, не могли ничего обнаружить: случай слишком уж редкий. Само это отклонение без сочетания с рядом других факторов не могло неизбежно привести к смерти, — оно лишь давало предрасположение к нарушениям функций организма.
— Эти факторы появились как результат его пребывания в анабиозе?
— Да: в данном случае я могу утверждать это совершенно уверенно, хотя с анабиозом до сих пор слишком много неясного. Но достаточно такого вот мелкого отклонения в генах, чтобы человек не вышел из него.
— Значит, не используй они анабиоз, ребенок остался бы живым?
— В их случае — конечно, нет. Они остались без энергии — при медленном разгоне погибли бы все от удушья и голода, а форсированный разгон в обычном состоянии он бы не перенес.
— Но если бы полет проходил нормально — с ним ничего бы не произошло? Замеченное тобой отклонение не грозило ему больше ничем?
— Грозило, да еще как! У него были все шансы начать отставать в умственном развитии. Семьдесят процентов вероятности. Но только до пяти лет, только: после пяти, если бы все обошлось, оно уже ни на чем не могло бы отразиться.
— Все же: имеет оно наследственный характер?
— Да! Это не мутация.
— Передано — Даном?
— Пока — да. Я сравнивал их гены, когда ты вошел. Вот, смотри оба. Видишь? Хотя у Дана отклонение несколько слабей.
— А Эя?
— Не успел: не знаю.
— Важно, что со стороны Дана. А что у старших детей?
— Тоже — еще не смотрел. Но это неважно: у них давно прошел критический возраст. В любом случае это факт против тех, кто захочет воспользоваться примером друга Лала. Но положение тревожное — мы должны быть готовы ко всему.
— Что будем делать?
— Выжидать — только. Как начнут разворачиваться события. Ни в коем случае их не подталкивать. Единственное, что нужно делать — создавать максимальное количество сторонников отрицательного отношения к рождению детей полноценными женщинами. Кстати, ты этим уже и начал заниматься.
— Ты о Рите, учитель? Ее мне убеждать не пришлось: это самая горячая сторонница закона воспроизводства. Не уступит нам.
— То, что она подтвердила: что рождение детей Эей и Даном — результат воздействия на них Лала — очень ценно. Но мы можем предположить, что Дан воспринял и другие идеи Лала.
— Ты хотел бы узнать об этом?
— Молодец, мой Милан: ты понял раньше, чем я сказал. Говорила Лейли еще что-то, существенное для нас?
— Рита сказала, что нет.
— Не упустила ли она что-нибудь? Сейчас все может оказаться важным.