К сожалению, поговорить здесь не удастся. Людей много — все смотрят только на них. К тому же, репетиция продолжалась намного дольше, чем они предполагали.
— У нас назначена встреча с друзьями в Звездограде. Может быть, полетите с нами? — предложила Эя. — Поговорим в кафе.
— Но ваша встреча…
— Для них наш разговор будет интересен. Так, как?
— С удовольствием! — Поль и Лейли поднялись.
— Мне можно с вами? — спросила Рита.
Дорогой Лейли расспрашивала Эю, насколько верно изображала она Агнес — Эя объясняла ей ее ошибки. Остальные молчали, слушая их. Поль и Рита впервые видели астронавтов так близко и были все внимание, хотя каждого интересовало совсем разное.
Для Поля они были прежде всего прототипами героев пьесы. Дан, действительно, напоминал Бранда, только более спокойного и менее сурового, — был бы и Бранд таким же, имея за собой столь великие свершения? Но Бранд и Дан — люди слишком разных эпох. Бранда ведь некоторые режиссеры еще во времена Ибсена трактовали как сурового фанатика только из-за того, что он прест: его стремление к совершенству людей связано с его религией. Но сколько замечательных людей того времени были глубоко религиозны: Толстой, Ганди, Кинг. Два последних были убиты.
Бранд — не фанатик: его требовательность вызвана ясностью главной цели — непрерывным совершенствованием. Дан тоже напоминает человека, ясно осознающего цель. Какую — Поль в общих чертах уже знал со слов Лейли. Но он хотел послушать их самих: слова Лейли пробудили сильнейший интерес к тем идеям, которые они, как ему говорили, теперь повсеместно проповедовали. Но правы ли они вообще — или настолько, что, не принимая всего, следует признать их частичную правоту — об этом он судить еще не решался.
Но сами личности! По сути, для него и Бранд представлял ценность лишь как яркий, цельный характер, — впрочем, в нем до сих пор много неясного, непонятного.
— Что ты можешь сказать о моем Бранде, сеньор? — наконец решился обратиться Поль к Дану.
— В нем немало того, кого можно взять прототипом — его, к сожалению, уже нет — моего друга: Лала.
«Не считает, что он сам!» отметил молча Поль.
…А Рита чувствовала себя несколько странно. Быть лазутчицей — это щекотало нервы, казалось увлекательным, как в старинных книгах о них. Но в то же время она, как и все на Земле, не могла не восхищаться ими.
Что они хотят? Почему, действительно, нарушили существующий порядок и проповедуют другим его уничтожение? Стало усиливаться желание узнать и понять как можно больше не только для Милана и профессора Йорга.
Кафе «Аквариум», где проводили они большинство встреч, было выбрано Даном: там украшением стен было большое количество искусно оформленных, светящихся аквариумов, и он удовлетворял свою былую страсть к рыбкам, любоваться которыми столько лет не имел возможности. Всегда садился лицом к круглой стене: пол медленно вращался, и аквариумы с самыми разными рыбками поочередно проходили перед глазами.
Там их еще никто не ждал. Они уселись за стол, каждый заказал легкий ужин киберповару. Снова завязался разговор о «Бранде».
— А ведь эта пьеса когда-то сильно помогла мне. Да, Мама? — спросил Дан.
— Еще как! — ответила Эя. — Я, пожалуй, расскажу, как это было.
Вскоре появились те, кого они ждали: Арг и Лия с десятком молодых аспирантов.
— Извини нас, учитель, что явились позже тебя! — сказал Арг, совершенно седой: его обращение звучало странно — Дан выглядел не старше его.
Чувствуя себя опоздавшими, вновь пришедшие тихо уселись и тоже стали слушать рассказ Эи.
…Это она не рассказывала во время ее прилета к ним в горы. О том, как Лал уговаривал ее родить ребенка; о своих колебаниях, о том, как после гибели Лала она решила, что это уже не нужно. О попытках Дана убедить ее — сделать в память друга: он предложил ей тогда посмотреть «Бранда».
О «Радуге», которую вспомнила после просмотра «Бранда» и содержание которой вкратце пересказала. И как тогда, наконец, решилась.
Ее слушали, затаив дыхание.
Не слышимый другими сигнал прервал конец ее рассказа. На экранчике радиобраслета появилась Дочь.
— Мама!
— Как дела, Дочка? Ты давно дома?
— Только что приехала.
— Ужинала?
— Да. Мама, а вы где?
— В «Аквариуме».
— Значит, вы сегодня тоже поздно вернетесь?
— Повидимому. Ты нас не жди, ложись вовремя.
— Хорошо. Я только свяжусь с Евой: хочется поговорить с ней.
— Передай привет от нас. И скажи, что мне сегодня вряд ли удастся связаться с ней.
— Включи, пожалуйста, большой экран, Эя: я хочу кое-что сказать Дэе, — попросил Арг.
Рита с любопытством смотрела на появившееся, на большом экране лицо девочки.
— Добрый вечер, сеньоры! — поздоровалась она со всеми.
— Славный вечер, дочка! — сказал ей Арг. — Я кое-что узнал для тебя.
— Я слушаю, сеньор.
— А сеньором — ты меня больше называть не будешь. Вот — я нашел: когда-то старшего дети называли «дядя». Это значит — брат отца или матери. Понятно?
— Да. И сестра матери или отца — тоже?
— Нет — женщин называли «тетя». А совсем старых: «дедушка» — отец матери или отца, и «бабушка» — мать любого из них. Меня — как ты будешь называть: дядя Арг или дедушка Арг?
— Дядя Арг. Ты ведь моложе Отца.
— Но я старше твоей матери.
— А если сложить половинки их лет?
— О, тогда будет примерно одинаково. Действительно: дядя. Молодец: ты очень сообразительная девочка. Возьму-ка я тебя к себе в ученицы, когда закончишь университет.
— Нет, дядя Арг. Я буду педагогом. Как Ева. Тетя Ева.
— Жаль, Дэя!
— Спокойной ночи! До свидания, — сказала Дэя и исчезла с экрана.
— Невероятно славная девочка! Так люблю с ней разговаривать: колоссальное удовольствие.
— А ведь все это любят — поговорить с детьми, — добавил Дан. — Естественная потребность — общаться с ними. Для всех — Лал был бесконечно прав: каждый, женщина или мужчина, должен иметь собственных детей.
— Жаль, что я слышу от тебя это только сейчас, а не когда тебе было всего шестьдесят лет, — произнесла Лия.
— Почему именно шестьдесят?
— Я тогда попросила у него консультацию — заканчивала институт. Какой он был! Как мне хотелось, чтобы он протянул мне руку.
— Разве я не сделал это?
— Сделал: но после того, как я протянула ее первая. И во второй раз, когда я осталась в его блоке, всю ночь лишь говорил о своей работе. Предложил мне заняться проблемой, о которой рассказывал, и стать его аспиранткой. Что я и сделала. Вот такой он был в шестьдесят лет.
— Ты о чем-то жалеешь?
— Ужасно! Нет, не о том, что стала его ученицей, — о том, что тогда еще никто не додумался, что нужно иметь собственных детей. Меня тогда ты бы уговорил гораздо быстрей, чем Эю. Действительно: здорово! А теперь мне уже поздно, — она дотронулась до своих белых как снег волос. Но ее черные глаза смотрели молодо, поблескивали — было непонятно, всерьез ли она жалеет об этом или смеется.
— На учителя это похоже. Помните, как он заставил пару молодых аспирантов, расцепив пальцы, укатить домой к своим компьютерам? — спросил Арг.
— Гай и Юки, — вспомнил Дан. — Он был твоим аспирантом, Лия. А она тогда дала нам весь материал по характерным числам элементарных частиц.
— Ты обнаружил тогда, что они у одной из частиц совпали с правильной группой ряда разностей простых чисел.
— И это было началом открытия периодического закона элементарных частиц. А потом — гиперструктур.
— Нет, — возразил Дан. — Вначале была встреча с Лалом, который показал мне график и письмо Михайлы.
— …А потом был построен гиперэкспресс — Тупак открыл Землю-2.
— И вы полетели туда и сделали ее пригодной для заселения.