— Здесь не принято спорить.
— Все равно, не уйдем!
— Прошу прекратить! Слышите? Что вам надо?
— Что и другим.
— Почему ж тогда вы ведете неуместные разговоры вместо того, чтобы танцевать или уводить гурий?
— Потому что не знаем, хотят ли они сами.
— Их об этом не спрашивают: вам это известно.
— Нам это не нравится. Они тоже люди. Как и мы.
— Что?!
— Почему с ними можно делать, что хочешь, не спрашивая их согласия? Что они — рабы что ли? — Это уже было совсем…!
— Либо вы сейчас же уйдете, либо я буду вынуждена сообщить в университет, чтобы вас лишили возможности посещений.
— Пожалуйста! Мое имя Ив.
— Мое — Уно.
— Мое самое длинное: Александр.
Эти трое явно чувствовали себя героями. Остальные пятеро не вмешивались, но с восхищением смотрели на них.
Дежурная растерялась. И тут вмешался Милан, который до того молчал.
— Они не хотят понимать слов! — он повернулся к тем, кто не принадлежал к компании универсантов. — Мы не виноваты: они вынуждают применить к ним силу!
Он протянул руки стоящим рядом — они сцепили локти; другие сразу начали присоединяться к ним, и сомкнутая цепь двинулась на тех троих. Другие пять универсантов бросили гурий и поспешили к своим товарищам. Они тоже сцепили локти.
— К колонне! — крикнул один из них: их хватило бы обхватить ее кругом. Но им не дали: надвигающаяся — грудь на грудь — цепь гостей во главе с Миланом сомкнулась, сжала их, отсекла от колонны, лишила возможности сопротивляться, потащила к выходу.
А гурии стояли и смотрели. Одни — побледнев от возбуждения, с широко раскрытыми глазами; другие нервно хихикали.
Двери раздвинулись: людское кольцо с плотно зажатыми внутри универсантами исчезло. Снова зазвучала музыка.
Стали возвращаться те, кто выводил скандалистов. Но вечер не удавалось вернуть в нормальную колею: гости, собираясь группами, обсуждали случившееся — на гурий не обращали внимание. Дежурная, уже не покидавшая зал, вместе с Миланом подходила к ним: тихо просила не вести эти разговоры в присутствии гурий. И тогда гости начали уходить. Было чуть более двадцати одного часа, а уже никого не осталось: случай беспрецедентный.
— Ужас! Спасибо, хоть ты помог справиться с ними. Не инструкторам же это делать.
— Еще бы! Только не хватало, чтобы еще неполноценные применили силу к ним, — хоть они и виноваты. Вот — результат тактики Йорга. Достаточно! Я ему даже говорить ни о чем не буду. Пора начать действовать без него: пусть встанет перед уже совершившимся фактом.
— Что именно ты намерен предпринять?
— Точно пока не знаю. Но сделаю! Дан должен понять, что мы можем дать ему отпор не только в театре.
— Гурий придется изолировать.
— Не следовало бы их ликвидировать?
— Незачем: инструкторы сумет заставить их не болтать лишнее.
— А сами инструкторы — совершенно надежны?
— Ну, конечно: гурио иначе не сделали бы ими. Они привыкли беспрекословно нам подчиняться и умеют держать гурий в руках.
— Но инцидент станет известен: гостей молчать не заставишь. С вашими гуриями дело, видимо, проще.
— Да: они до конца жизни не будут соприкасаться с другими гуриями — только и всего. Но эти — мальчишки!
— Компания Лала Младшего. Они все носят такие жилеты — с картой Земли-2.
— Сына Дана.
— Вот именно. Не Дан ли сам надоумил их? Кто знает!
— Этот Лал-2 был у нас.
— Да ну?
— Представь себе!
— И что же?
— Ничего — абсолютно. Покрутился и ушел, никого не познав, хотя — я слышала — один из друзей уговаривал его. Похоже, он появился здесь просто из любопытства: после Лейли ни одна гурия ему не нужна.
Лейли! Та, которая ждет ребенка. Которая первая решила последовать примеру праматери Эи уже здесь. Лейли, именно Лейли!
Он поднялся:
— Ну, мне пора! — и быстро вышел. Раньше, чем она успела его о чем-нибудь спросить. И тут заметила нетронутый стакан с секстонизатором, стоявший на столике.
Милан несколько дней совсем не видел Риту, только связывался с ней — сообщить, что будет занят. Говорил с ней предельно мало — чтобы не выдать себя: ей нельзя было сказать, что он решил сделать — это слишком ясно.
Но и медлить нельзя: мог помешать тот же Йорг, который — если даже и узнал от кого-то о выходке универсантов — пока ничего ему не говорил.
Рита была обрадована, когда он сообщил ей, что сегодня снова будет у нее, — он видел это. Она явно соскучилась по нему. Он — честно говоря — тоже, хотя признаваться в этом себе не хотелось.
Он старался быть пылким и нежным, как всегда, и она ничего не заметила: радость встречи с ним заслонила все мелочи изменения его поведения. Она снова говорила, а он охотно и внимательно слушал и задавал ей вопросы, так что ей стало казаться, что он тоже начинает что-то понимать.
— Интересно было бы услышать их самих. Устрой это как-нибудь.
— Ты этого хочешь?
— Очень, как ни странно.
— Дан появляется время от времени у нас на репетициях. Попрошу Поля, чтобы разрешил провести тебя в зал. Но только — в самом конце репетиции.
— Можно — завтра?
— Я не уверена, что Дан прилетит.
— Достаточно для начала послушать Лейли. А то боюсь: снова зароюсь в работу — у меня опять материал на подходе.
И она согласилась. Поль разрешил — чувствовал себя обязанным ей.
Рита посадила Милана в заднем ряду, чтобы его присутствие не мешало. Репетиция вот-вот должна была закончиться. Отрабатывалась какая-то второстепенная сцена: ничего интересного он не увидел. Лейли в ней не участвовала, сидела впереди, — был виден ее затылок. Дана не было, — это его устраивало.
Ему пришлось ждать не долго. Все встали и начали расходиться. Рита подвела его к Лейли и Полю, представила как своего друга.
— Мне необходимо срочно исчезнуть: Цой ждет. Ты дождись меня, — сказал Поль Лейли. — Полетим вместе, мне надо кое о чем посоветоваться с Даном. Риточка, ты побудь с Лейли, чтобы она не скучала. — И он ушел.
— И я с вами, если позволишь, сеньора, — попросил Милан.
— Конечно! Пожалуйста.
Они заняли свободную уборную.
— Очень хотелось поговорить с тобой, сеньора. Рита мне столько рассказывала.
— Буду рада ответить на твои вопросы.
Робот привез сок, фрукты, сырые овощи.
— Мне надо сейчас больше витаминов, — пояснила Лейли.
Он кивнул. Ясно! Так же, как и беременным роженицам. А то, что она беременна — очень, очень заметно: выпирают, хоть пока и не слишком, живот и грудь; изменилось даже ее лицо. Он разглядывал ее, стараясь делать это достаточно незаметно.
Разговор быстро свернул на то, что ему пришлось слышать от Риты.
— Все это слишком необычно. Поэтому прости, сеньора, если мои вопросы могут показаться тебе чересчур прямыми.
— Пока не очень понятно, что ты имеешь в виду. Но ты стремишься понять, и это заранее извиняет тебя.
— Надеюсь.
Он старался поначалу быть осторожным, чтобы расположить ее к себе и заставить быть как можно более откровенной. Рита почти не вмешивалась, слушая их, явно довольная проявляемым им интересом.
…- Но существующий порядок вещей дает множество преимуществ.
— Упрощение личной жизни обедняет всю жизнь. Просто, во время кризиса людям было не до этого: почти исчезло то, что совершенно необходимо было сохранить. Сейчас еще не поздно вернуться к тому, что мы утратили.
— Если это действительно можно назвать возвратом. Я не совсем уверен.
— Что вызывает твои сомнения?
«Пора!», — подумал он про себя.
— Я не знаю, захочешь ли ты, все-таки, ответить. Потому, что тебе может оказаться так же трудно ответить на некоторые вопросы, как мне задавать их.
— Я постараюсь.
— Я сравниваю идеи, о которых слышу, и факты, которые узнал. И кроме того, то, что знаю из книг того времени, когда существовали вещи, к которым ты предлагаешь вернуться.