— Расскажите о Сатрионе, — попросила Данфейт и посмотрела на Учителя.
— Сатрион. Даже тот Мир, в котором теперь заперты дети Амира, называется теперь «Сатрионом». Случайность, наша ошибка. Это Совет создал направленный опытный взрыв, проводя очередной эксперимент по синтезу термоядерной энергии. Идеальное оружие, по силе и мощности превосходящее даже наш дар. Вот только взрыв этот повлек за собой цепную реакцию в атмосфере, и вся планета с тремя миллиардами жителей исчезла в один миг. Мы потеряли своих аркаинов, матриати, зрячих, наших жен и детей, мы убили простых людей и не понесли наказания за это. Когда я предложил вернуть хоть часть из тех, кто погиб, мне ответили «нет». «Мы не знаем, как повлиял взрыв на их «тонкие тела». Они могут быть опасны для нас и нашего Мира». Они оказались правы. Дети Амира, подобные Кимао, опасны для нас. Подобные тебе, — Учитель посмотрел на Данфейт, — нет. Только определить это невозможно, не трансплантировав вас. Кимао, как опытный образец, мне разрешили оставить. «Пусть живет, раз ты его создал», — ответили они. — Вот живет, — Ри взглянул на сына, — только меня «отцом» больше не называет.
— Ты это заслужил, — ответил Кимао.
— А что заслужил ты, Кимао?
— Все вздохнут с облегчением, когда я уйду и не смогу вернуться.
— Вы уйдете, — исправил его Ри.
Кимао взглянул на Данфейт и натянуто улыбнулся:
— Мы уйдем.
Он знал, что он-то вполне заслуживает подобной участи. Но она… В чем она виновата перед ними? Эта мысль вызвала в Кимао чувство тревоги. Она жива только до тех пор, пока жив он. Если его оболочка взорвется или раствориться в Амире, ее оболочку постигнет та же участь. Она умрет вместе с ним во всех смыслах.
— Кто же выдумал все те легенды о детях Амира и Юги? — нарушила тишину Данфейт.
— Никто не знает, — ответил Учитель. — Возможно, подобное уже случалось однажды. Возможно, когда-то мы уже уничтожили друг друга…
— Как же «заблудшие» смогли проникнуть в наш Мир?
— Фантомов было всего двое. Роэли лично подтвердил это. И где они взяли энергию на подобное перевоплощение, я понятия не имею. Но, они появились здесь сейчас, а значит, появятся снова. Остается только ждать и гадать, где и когда.
— Но, почему они пришли именно к нам? — Данфейт налила себе сок и выпила.
— Думаю, для начала они хотели устранить Кимао и тебя. Лишить всех нас единственных живых детей Амира вполне логично, особенно, когда не знаешь, чего от них ждать.
— Но, они собирались забрать меня с собой. Это подтвердила Соу в разговоре. Зачем им я?
— Ты — матриати Кимао. Им нужна была не ты, а твое влияние на него. Получи они в союзники моего сына — и в этом Мире и в том им больше не с кем было бы воевать! Наверняка, фантом пыталась тебя сломать, чтобы пробить и его оболочку. В моменты сильного эмоционального потрясения все становятся уязвимыми, и вы оба — в том числе.
— Кора пришла ко мне в образе Данфейт, — вступил в разговор Кимао. — И кое-что было по-настоящему странным. Сначала она видела меня, а потом — нет. Я был прямо перед ней, а она меня не видела.
— Вторая меня тоже не видела, — подтвердила Данфейт.
— Странно… — задумался Кимао.
— Ничего странного, — вздохнул Учитель. — Те фантомы, которых создал я, не воспринимали нашу реальность в том виде, к которому привыкли мы. Они видели все с точки зрения энергетических полей и их колебаний. Я создал «занавес», и они ослепли. Правда, уловка работала недолго. Слишком сильными они получились и сломали защиту за секунды. Обычное колебание человеческой оболочки выглядит как ярко-голубое свечение. Кто знает, как выглядите вы оба, когда взаимодействуете?
— Но мы не взаимодействовали, когда они пришли, — возразила Данфейт.
— По-твоему, взаимодействовать можно только при помощи физического контакта? Ты звала его на помощь, когда столкнулась с тем, чего не смогла понять?
— Да, — прошептала Данфейт.
— Вот и ответ на твой вопрос. Ты вступила с ним в контакт. Ход моих мыслей верный? — спросил Ри, обращаясь к сыну.
— Она перестала видеть меня после звонка Данфейт. Очевидно, что твоя теория верна.
— Вот еще один плюс к вашему тандему. Появись они здесь сейчас, им вас не разглядеть. А это — огромное преимущество.
— Кстати, — подал голос Кимао и искоса посмотрел на Ри. — Кору интересовал вопрос, сколько нас здесь?
— В смысле?
— В прямом. Она хотела знать, скольких детей Амира мы трансплантировали.
— Тебя и… …ее, — Ри посмотрел на Данфейт и прищурился. — Об остальных мне ничего не известно.
Учитель замолчал и уставился на полупустую тарелку перед собой.
— Вы когда возвращаетесь? Завтра?
— Утром вылетаем, — кивнул Кимао.
Данфейт посмотрела на Кимао и утвердительно покачала головой.
— Спасибо, что предупредил сейчас, а не завтра утром.
— Через три дня ужин курсантов. Мы должны успеть к его началу.
— Ты успеешь, не переживай, — заверила его Данфейт.
— Не понял… Ты собралась проигнорировать приглашение?
— Я уже проигнорировала его. Смотреть на все эти высоко одухотворенные лица с гнилым нутром, которые спят и видят себя на золотых унитазах, когда остальные сидят керамических, — уволь.
Кимао переглянулся с отцом и оба засмеялись.
— Не вижу ничего смешного! — разозлилась Данфейт.
— А знаешь, ты права, — Кимао сел в пол-оборота к ней. — Я тоже не пойду на ужин. Вкусно поесть я могу и дома, да и компанию собрать подходящую можно. Все на керамических унитазах, как ты говоришь.
— Удачного времяпрепровождения, — вздохнула Дани.
— То есть, ты собралась проигнорировать и мое приглашение?
— А ты, разве, пригласил меня?
— Я подразумевал это. Иначе вообще бы не стал ничего говорить!
— Продолжайте без меня, — отчеканил Учитель и поднялся из-за стола.
— Уже уходите? — натянуто улыбнулась Данфейт.
— Меньше всего мне хочется выслушивать этот бред. Вместо того, чтобы поговорить друг с другом о том, что вами произошло и почему ты, девочка моя, была в пятницу отчислена из Академии, вы несете какую-то чушь!
Учитель покинул столовую так же тихо, как и вошел в нее. Данфейт, расслабившись, вновь заерзала на стуле и подперла голову рукой, глядя на поднос с мясом.
— Сдадим зачет, и тебя восстановят, — подытожил Кимао и принял ту же позу, что и она.
— И дальше все вернется на круги своя. Насмешки, шепот за спиной, косые взгляды и слабость, с которой не имеет смысла бороться. Я так хотела достичь чего-то. А вышло, что мое предназначение в слабости. Мне было шесть, когда все это началось. Мы с Айрин спустились на завтрак рано утром. Отец вошел в столовую, потрепал нас по волосам и сообщил, что «выбил» место в особенном месте, где учатся самые талантливые и достойные люди из всех живущих на этом Свете. «Лучшая из вас попадет туда», — сказал он и поцеловал Айрин в макушку. Будто бы с самого начала знал, кто из нас двоих лучшая. Ни разу за все эти годы я не спросила себя, почему хочу стать зрячей. Роэли Гвен задал правильный вопрос, когда прилетел к нам. «Почему вы хотите пойти с нами?» И правдивый ответ на него он без труда прочел в моей голове. Потому что я хотела быть лучшей, вот и все.
— Какой смысл ты вкладываешь в понятие «лучшая», Данфейт? — вдруг, повысил тон Кимао и, поднявшись из-за стола, подошел к ней, нависая сверху. — Внешность? Способности? Человеческие качества? Что, из вышеперечисленного?
— Почему ты злишься? — произнесла Данфейт и облокотилась на спинку стула, устремляя взор в потолок. — Может, и глупо это, но последние восемнадцать лет только стремление быть лучшей заставляло меня двигаться вперед. Я стала той, которая находится здесь, только потому, что выкладывалась на все сто десять процентов. И это — мой предел. Все, дальше некуда двигаться.
— Ты хочешь, чтобы я пожалел тебя?
— Насколько же ты циничен!
— Возможно…
— Странная привычка отвечать «возможно». Ты не соглашаешься, но и не противоречишь заключению, что является прямым уходом от ответа.