Женщина раскрывает рот. Почему она не такая, как все ее дети? Почему привязалась к этому ублюдку? Ее бесит собственная дочь.
— Я запрещаю тебе с ним общаться, поняла?
— Мне плевать.
— Я жалею, что ты моя дочь, — все что говорит мать и уходит.
Смотрю куда-то в стену.
— Кто это был? — шепчу, переведя взгляд на Паркера.
— Ты.
— Как это возможно? — не понимаю.— Этого быть не может.
— Ты просто забыла.
— Как я могла о таком забыть? Что ты несешь?
Перевожу глаза на Бонни и Аларика, который быстрее приходит в себя и немедленно хватается за оружие, оказывается за спиной у Паркера, приложив к виску пистолет. Аларик с ума сошел или совсем отчаялся. Забыл, кто такой Кай?
Еретик напоминает об этом, оттолкнув его от себя.
Все слишком быстро. Не понимаю ничего. Я от воспоминания отойти не могу, а еще и Аларик с Бонни с чудо сна решили вернуться.
Честно, сейчас после такого хочется все расставить по полочкам, а уехать с Бон-Бон и дядей — не вариант.
— Ты можешь наложить скрывающее заклятие? — прошу Паркера и он улыбается, а Аларик и Бонни услышали мои слова.
— Рейн, ты с ума сошла? — грубо спрашивает Зальцман.
— Рейн? — зовет Бонни. Перевожу взгляд на нее, качая головой.
Смотрю на них тихо прошептав, когда Кай берет за руку накладывая заклятие:
— Простите.
***
Мы едем, как я полагаю, обратно домой. На часах три ночи, но и спать после всего не хочется.
— Так, а вот теперь объясняй.
— Что именно? — спрашивает Паркер и злит меня этим. Я, конечно, рада, что он все понимает, в то время, как я в полном неведении.
— Ты хочешь сказать, что тот мальчик — это ты?
— Так и есть.
— Кай, ты себя слышишь? У нас разница в возрасте. Это просто невозможно.
— Рейн, ты была могущественной ведьмочкой, — какая ведьма? Что за ересь? — Ты тянулась ко мне. Всегда понимала.
— Я и «понимать тебя» что-то из мира фантастики. Тебе так не кажется? — щурю веки, сложив руки на груди.
— Заткнись, Зальцман, — злится Кай. — Ты всегда была на моей стороне и не слушалась родителей. Тебе стерли память, только вышла неувязочка и случился побочный эффект.
— О чем ты? — хмурюсь.
— О том, что твоя жизнь началась заново, — смотрит на меня и его слова заставляют меня открыть рот.
— Как? Это возможно? Черт подери, это просто чушь какая-то.
— Почему? Возможно. Я был опасен, меня захотели отправить в тюрьму 94-го года, но была ты, которая могла помешать. Так что, от тебя избавились. После этого, буквально через несколько дней, я попадаю в тюрьму 94-го.
— Я не могла быть на твоей стороне, — фыркаю.
— Как видишь, могла, крошка, — улыбается. — Больше того, — смотрю на него и он выдает, то из-за чего у меня появляется желание выпрыгнуть из машины на ходу:
— Ты меня любила. Вечно хвостиком ходила.
— Нет! Вот это точно бред! — вскрикиваю.
— Да-а, крошка. От правды не убежишь, — издевается Паркер, улыбаясь.
Кладу лицо на согнутые колени. Это все похоже на какой-то ужасный сон. Такого просто быть не может. Меня озаряет ужасная мысль.
— Паркер, скажи, что у нас ничего не было, — смотрю на него круглыми глазами, тот улыбается.
— Нет! Ты лжешь!
— Раньше не жаловалась, — хмыкает Паркер, положив одну руку мне на колено.
— Ты придурок? — убираю его руку с ноги.
Закрываю лицо руками от стыда. Какой ужас.
— Да расслабься, шучу я, — выдыхаю с маленьким облегчением. Хоть что-то хорошее. — Разве что, ты постоянно лезла с поцелуями, — закатывает глаза. — Зато когда доходило до чего-то более серьезного, сразу пятилась назад.
Мне так за себя стыдно в жизни не было.
— Иди к черту, Паркер. У тебя нет доказательств. Не верю я тебе.
— Тебе воспоминание показать? — тянется рукой ко мне, но я отпрянула. Пускает смешок.
— Спасибо, воздержусь. Знаешь, даже если это все правда, то та Рейн — не я.
— Давай, оправдывайся, — усмехается социопат. — Ты опять меня полюбишь.
— С чего такая самоуверенность, Паркер?
— Просто знаю это, — говорит, посмотрев на меня своими голубыми глазами.
Опускаю глаза на бардачок машины, переминая пальцами края кофты.
Это просто какой-то ночной кошмар. Я знала Паркера, более того, по его словам, любила и понимала. Я — ведьма. Моя жизнь началась заново. А, и да, я так понимаю, что я — не Зальцман, а мои настоящие родители избавились от меня.
В голове каша. Почему я должна в это верить? Смотрю на Паркера, который молча крутит руль.
— Докажи мне, — бросает взгляд на меня, нахмурившись:
— Не понял.
— Докажи, что не лжешь, — твердо произношу.
— Ты хочешь здесь это сделать?
Молча киваю.
— Хорошо, — произносит и кладет теплую руку опять мне на ногу, сжимая.
— А нельзя за руку? — возмущаюсь.
— Скажи «спасибо», что я таким способом еще передаю, а не любым другим.
Опять яркая вспышка.
Отрывается от губ парня, шепнув:
— Я люблю тебя, Кай.
Тот игнорирует, улыбнувшись уголками губ.
Лучше бы не видела. Паркер смотрит на меня, усмехаясь.
Отвожу взгляд, когда щеки немного покраснели. Не врет, значит.
— Все еще недостаточно? — спрашивает с насмешкой Кай.
— Катись к дьяволу, — бросаю ему, он ничем не отвечает и я отворачиваюсь к окну.
— Знаешь, ты хоть и имела сильные магические способности, но была иногда такой наивной, — непонимающе хмурю брови и он продолжает:
— Всегда меня слушала и шла на поводу. Жаль, после твоего, так называемого, перерождения, твой характер немного изменился. Но, такой ты мне даже больше нравишься, — говорит, подмигнув.
Показываю на это средний палец, притворно улыбнувшись.
К горизонту уже подкрадываются первые лучи солнца и я замечаю знакомый дом.
========== Глава 8 ==========
Через окно падает лунный свет, освещая мое лицо. В комнате душно. Ровно дышу, пялясь в одну точку.
Как переварить такую информацию? Слишком много свалилось разом.
Превращение в вампира. Новость о том, что у меня и Кая есть, как бы не хотелось признавать, но совместное прошлое. Я — ведьма, или была ею.
Ворочаюсь на кровати, зарываясь под одеяло, в котором жарко, но не откидываю, потому что без него некомфортно.
Меня напрягает тот факт, что мои родители не охотники, а ведьмаки. Они сплавили меня и, судя по одному из воспоминаний, с «мамой» у меня были не самые теплые отношения. Не знаю, кто в этом виноват: я или она.
Возможно, я, ибо тянулась к Каю. Я не знаю…
Всё. Всё это мешает мне уснуть, не давая покоя и терзая мыслями. Особенно одна. Она засела глубоко и крепко в разуме.
Почему я тянулась к Каю Паркеру?
Вздыхаю, откинув одеяло. Поднимаюсь с кровати, идя на кухню из-за горла, которое пересохло. Спускаюсь по ступенькам, потирая уставшее лицо.
Замираю, когда дверь ванной хлопает и перевожу взгляд. Мои глаза ошарашено смотрят на Паркера. В полотенце.
Одном. Мать. Его. Полотенце.
Провожу языком по внутренней стороне щеки, что со стороны, наверное, выглядит многозначительно. Прошло несколько секунд, а ощущение будто минут пять и больше.
Отвернись, идиотка.
Но нет, я предпочитаю засматриваться на оголенный торс с идеально выточенными кубиками, по которому скатываются капли воды с мокрых волос. А особенно привлекает одна, что неторопливо стекает вдоль торса, теряясь в махре полотенца, и я невольно прикусываю губу. Продолжаю хлопать ресницами.
Нет, он прекрасен, правда.
Перевожу глаза на его лицо, озаренное усмешкой. Просто уйди, ибо мне даже вдохнуть воздух проблемно. Не будь я вампиром умерла бы от недостатка кислорода.
Черт. Отворачиваюсь. А у него красивые кубики.
— Прости, — шепчу, сжав руки в кулаки, тем самым вонзив ногти в кожу. Прикрываю глаза, выдохнув. Уйти. Нужно прямо сейчас уйти. Щеки краснеют, когда проходит мимо меня, задев плечом.