– Слышал, сегодня она спустила все, что выиграла раньше. Кто знает: они богаты?
– Вот именно: кто знает? Разве это о ком-нибудь известно? – отозвался мистер Вандернодт, отходя, чтобы присоединиться к Лангенам.
Наблюдение, что этим вечером Гвендолин больше обычного выгибала шею, вполне соответствовало действительности, но вовсе не потому, что стремилась убедительно воплотить образ змеи: она всего лишь искала глазами Деронду, чтобы навести справки о незнакомце, чей оценивающий взор до сих пор болезненно ощущала. Наконец возможность представилась.
– Мистер Вандернодт, вы знаете всех и каждого, – проговорила Гвендолин томно, с ленивой медлительностью. – Кто это стоит возле двери?
– Там собралось с полдюжины джентльменов. Вас интересует престарелый Адонис в парике времен Георга Четвертого?
– Нет-нет. Темноволосый молодой человек справа, с ужасным выражением лица.
– Вам он кажется ужасным? А по-моему, напротив, необыкновенно красив.
– Но кто же это?
– Недавно остановился в нашем отеле вместе с сэром Хьюго Мэллинджером.
– С сэром Хьюго Мэллинджером?
– Да. Знаете его?
– Нет. – Гвендолин слегка покраснела. – Он владеет поместьем неподалеку от нас, но никогда там не бывает. Как, вы сказали, зовут того джентльмена возле двери?
– Деронда. Мистер Деронда.
– Что за восхитительное имя! Он англичанин?
– Да. Говорят, он близкий родственник баронета. Интересуетесь?
– Немного. По-моему, он совсем не похож на обычных молодых людей.
– Обычные молодые люди вам не нравятся?
– Ничуть. Всегда заранее знаю, что они скажут. А вот что скажет мистер Деронда, ума не приложу. Что он обычно говорит?
– Как правило, ничего. Вчера я битый час просидел на террасе в одной с ним компании, и он не проронил ни слова. Даже не курил. Казалось, скучал.
– Еще один повод познакомиться. Мне тоже всегда скучно.
– Полагаю, он будет счастлив представиться вам. Прикажете привести его сейчас же? Баронесса, вы позволите?
– Почему нет? Поскольку он родственник сэра Хьюго Мэллинджера. Постоянно скучать – твоя новая роль, Гвендолин, – продолжила мадам фон Ланген, как только мистер Вандернодт удалился. – До сих пор ты с утра до ночи чем-то увлеченно занималась.
– Только потому, что я постоянно до смерти скучаю. Если вдруг дел не найдется, придется сломать руку или ключицу. Что-то обязательно должно происходить; конечно, если в ближайшее время вы не отправитесь в Швейцарию и не позволите мне забраться на Маттерхорн.
– Может быть, знакомство с мистером Дерондой заменит Маттерхорн?
– Не исключено.
Однако на сей раз Гвендолин так и не познакомилась с Дерондой. Этим вечером мистеру Вандернодту не удалось его представить, а вернувшись в свою комнату, она обнаружила письмо, требовавшее ее срочного возвращения домой.
Глава II
Вот какое письмо Гвендолин обнаружила на столе:
«Дражайшее дитя! Вот уже неделю я жду от тебя известий. В последнем письме ты сообщила, что Лангены намерены покинуть Лебронн и переехать в Баден. Разве можно вести себя настолько беспечно, чтобы даже не сообщить свой новый адрес? Я отчаянно тревожусь: вдруг это письмо не дойдет? В любом случае ты должна была вернуться домой в конце сентября. Сейчас я вынуждена умолять приехать как можно быстрее, ведь если ты истратишь все деньги, прислать еще будет не в моих силах. Занимать у Лангенов ни в коем случае нельзя, так как отдать долг я не смогу. Такова горькая правда, дитя мое. Хотелось бы лучше тебя подготовить, но не получилось: нас постигло ужасное бедствие. Ты не разбираешься в бизнесе и не поймешь тонкостей, но суть заключается в том, что фирма «Грапнелл и компания» потеряла миллион фунтов. Мы с твоей тетушкой Гаскойн абсолютно разорены; твой дядюшка имеет только приход, так что, продав экипаж и поместив куда-нибудь мальчиков, семья сможет кое-как свести концы с концами. Все состояние, доставшееся от нашего бедного отца, идет на погашение задолженности. У меня ничего не осталось. Лучше, чтобы ты узнала все и сразу, хотя сердце разрывается от боли. Конечно, мы не можем не сожалеть, что ты уехала именно в это время. Но поверь, дорогое дитя: от меня ты не услышишь ни слова упрека. Если бы могла, я оградила бы тебя от всех неприятностей. По пути домой у тебя хватит времени подготовиться к предстоящим переменам. Возможно, мы сразу покинем Оффендин, поскольку надеемся, что мистер Хейнс, который и прежде проявлял интерес к поместью, не замедлит воспользоваться случаем. Разумеется, в дом священника переехать не удастся: там не найдется для нас угла. Придется поискать какую-нибудь хижину, чтобы не оказаться на улице, и до тех пор, пока я не придумаю, что делать дальше, жить на подаяния твоего дяди Гаскойна. Расплатиться с торговцами мне нечем, ведь надо еще выдать жалованье слугам. Мужайся, дорогое дитя; нам предстоит положиться на волю Божью. Однако нелегко смириться с безнравственным легкомыслием мистера Лассмана, из-за которого, говорят, и случилась катастрофа. Твои бедные сестры только плачут вместе со мной, не в силах ничем помочь. Если бы ты оказалась рядом, луч солнца пробился бы сквозь тучи: я никогда не поверю, что ты создана для бедности. Если Лангены захотят остаться за границей, может быть, тебе удастся найти другое сопровождение. Только как можно скорее возвращайся к своей страдающей и любящей мамочке.