Однако главную молодость ей предавали не покрашенные пепельные волосы, скрывшие седину, и не крема с холодным горным воздухом, что сдул большинство морщин. Ненависть, что не знала границ, элегантными прямыми чертами окаймляла скулы и лицо, превращая её в орлицу, что поклялась дожить до дня моей смерти. Не знаю были ли в мире ещё один человек, который ненавидел бы конкретно меня столь же сильно и имел на то хотя бы половину от её причин.
— Ты угроза для разумного мира Человечества. И ты не контролируешь себя сам. Потому Фонд взял тебя на содержание, а ты кусаешь его за руку. Но если ты думаешь, что мы стараемся для тебя… о-о-о, ты ошибаешься, — говорила Кристина М., всё также храня маску любезности, которая на фоне жгучей ненависти Эрики выглядела сюрреалистично и от того невероятно жутко, ещё более пугающе. — Мы стараемся для Человечества, ограждая его от тебя. Как и призыв к твоей помощи это не слабость Фонда. Это его добрая воля, ведь с любой угрозой мы можем справиться без тебя также, как справились когда-то с тобой. И единственное, чего мы хотим добиться — дать тебе возможность стать полезным для Человечества, чтобы оно было не твоим врагом, а твоим другом. Так зачем ты кусаешь протянутую руку? Чего хочешь этим добиться? Или твой скверный характер сильнее здравого смысла?
Голубые глаза Кристины М. сияли словно пламя преисподней, делая даже яркие красные волосы тусклыми. На лице улыбка, а за плечом маячит сама тьма, что родилась в Эрике лишь из-за меня. Унизить и сломить — эти цели преследовал Фонд, однако хотя взгляд от Эрики я отвёл, но затем перевёл прямо на Кристину М. Я ничего не отвечал, просто выдерживал её давление.
Как наивно было то воззвание к моей совести. Неужели они настолько глупы, раз решили пойти на такой ход? Или же Совет О5 кукухой двинулся на старость лет и там все забыли, что они натворили сами? Пытаясь обвинить меня в чём-то, они как-то уж слишком топорно и лицемерно забыли сами всё то, что натворили. И если у Эрики имелось право на меня так смотреть, то Кристина М. после такого хорошего хода допустила небольшой просчёт.
— Я знаю на чём построено величие твоего отца и всего Фонда. Я лично застал те времена, и знаю цену каждому поступку, — отвечал я, играя в гляделки с дьяволом.
И тут же вдруг мелькнул огонёк неуверенности. Одним за другим ответы на вопросы, прозвучавшие ранее, начали находить один ответ. Паззл складывался и преимущество, с которым Кристина М. пришла сюда начало улетучиваться, создавая паритет, а затем позволяя мне перехватить инициативу.
— А-а-а, так ты не в курсе, да? Тебе ещё не рассказали, что собой представляют другие печати? — улыбаясь и переходя в наступление, говорил я, полностью игнорируя Эрику, которая без снятия второй печати мало как могла на меня воздействовать.
Ведь печать возвращала ту силу по открытию и могла лишь забрать её обратно. Сейчас же я этой силы не имел, как и воспоминания были не столь остры. По этой же причине тот же Адам не мог на меня сейчас воздействовать в той же силе, когда его совесть частично становилась моей совестью дополняя и освежая то, чего я лишался закрытием печати на протяжении долгого срока.
Потому я мог её игнорировать, просто изолировался и концентрировался лишь на том, что видел в глазах Кристины М. Весь собирательный образ Фонда, гигантской машины, возомнившей себя властителем Человечества и прикрывшееся именем Защитника. Да вот только кем они себя возомнили? Кто они вообще такие, чтобы решать чужие судьбы? И главная причина, по которой Фонд никогда не станет моим другом… как раз наше общее прошлое, что достигло точки невозврата вместе с шестой печатью.
Никогда Фонд меня не подчинит, я никогда ему не подчинюсь, и всегда моё содержание будет сопряжено с рисками. И нет, дело не в какой-то мести, всё куда… хуже. Настолько хуже, что месть как таковая и находящаяся внутри Эрики является лишь вторым уровнем контроля моего содержания, уступая ещё четырём печатям, которые… которые более эффективны, опасны и… болезненны.
Месть не нужна была мне, как и какая-то мнимая справедливость, что постоянно мимикрирует под самосуд и поводы для кровопролития. Она была нужна Эрике, не мне. И хоть убить её мне будет сложнее, чем своего друга Адама, но… они идут друг за другом, прямо к той главной причине и главной защите, о которой…
О которой Кристина М. ничего ещё не знает и потому она допустила эту ошибку, решив что сможет меня прогнуть. Почему не знает? Да потому что Совет О5 так решил, а значит она ещё не доросла до этого уровня. И всё это, всю цепочку размышлений, я видел уже в её глазах. Она не спасовала, но в конечном итоге приняла предложение ничьи.