После дней лишений они ели и пили в свое удовольствие и немного поговорили о грядущем. Флориан объяснил, как работают крылья.
— Вставляешь руки в петли. Вот так. Ноги в стремена. Это не трудно, нужно просто чувствовать ветер. Отталкивайся ногами, рейки крыла изгибаются, и ты паришь. Чтобы остановиться, расслабь ноги. Опусти руки, чтобы повернуть. Не пытайся махать ими, как птица, это не работает. Все получится.
Он не сказал, что, если не получится, Луис погибнет.
Луис изо всех сил старался запомнить, но чем сильнее он напрягался, тем все больше, казалось, ускользало. Флориан говорил о торможении, что если он опускается, то должен вытянуть руки вперед и убедиться, что выбрал верное направление. Луис сомневался, что все понимает. Он был одновременно напуган и взволнован тем, что скоро сможет летать как благословенный Сангвиний.
Тем временем Ваалинда плыла по небу, Ваала не было видно.
Флориан спал. Луис пытался следовать его примеру, но не мог. Он лежал, не смыкая глаз, слушая шум лагеря. Каньон ревел, Река Ветра оживилась и приутихла только под утро, но не умолкла, звуча, словно вопль матерей, которые вскоре потеряют своих сынов.
В конце концов Луис заснул.
Луиса разбудил Флориан. Заря уже занялась. Нежные звуки цимбал и грубые кларионов приветствовали новый день. Жрецы хрипло выкрикивали молитвы Императору Человечества, благодаря Его за то, что Он позволил солнцу вернуться. Ветер дул все сильнее по мере того, как солнце нагревало пустыню.
— С тобой все в порядке? — спросил Флориан.
— Я даже не думал, что усну, — ответил Луис.
Он зевнул, а потом вспомнил, что должен сегодня сделать. Желудок скрутило, прилив адреналина прогнал сонливость.
— Завтрак? — предложил Флориан.
Луис посмотрел на остатки их ужина.
— Я не хочу есть, — сказал он.
— Я тоже, — признался Флориан. — Пошли. Лучше раньше, чем позже.
— Придется оставить снаряжение. Мне оно больше не понадобится.
— Так и будет, — согласился Флориан. — Если ты рухнешь, но выживешь, понадобятся еда и вода. Если тебя отвергнут после испытания в Падении Ангела, пригодятся деньги. То, что не унесешь, просто оставь. Ты не знаешь, что пригодится.
Луис согласился и выбросил часть снаряжения — одежду Даниила и ту, что он снял с трупа. Он взял две полные бутылки воды. Положив свой посох, он ощутил угрызения совести, но забрать его с собой он бы не смог. Мальчик нежно прикоснулся к нему, чтобы ощутить шероховатость дерева в последний раз.
Оставив все это, он словно стряхнул с себя прошлое, отрекся от прошлой жизни.
Длинная извилистая лестница вела на вершину Прыжка Ангела. Многие юноши уже пробудились и тронулись в путь. Родители толпились у подножия лестницы. Эти люди гордились своими сыновьями и все же страшились за них, проходивших мимо с трубками и котомками. Камень был черным и гладким как стекло, и ноги скользили по нему. Края ступеней все еще были острыми, хотя их создали невероятно давно. Мальчики не раз поскальзывались, товарищи ловили их и спасали от смерти. Те, кто падал на ступени, получали ссадины, иногда серьезные. Время от времени более агрессивные юнцы пробивались наверх, сердито ругаясь на каждого, кто мешал им, но Флориан и Луис терпеливо шли, не выбиваясь из потока.
Подъем был медленным. Наверху мальчикам приходилось собирать ангельские крылья и надевать их, это замедляло продвижение. Вереница юношей тянулась по всей долине и поднималась. Лагерь проснулся и зашумел, охваченный волнением. Флориан и Луис шли по ступеням, то врезавшимся в массив скалы так, что над головой образовывался карниз, то вырубленным в естественных выступах. На скальной стене имелась резьба. Руки поднимавшихся и суровые ветры за тысячелетия сгладили ее. Одна лишь безликая фигура Сангвиния узнавалась благодаря крыльям.
Место прыжка приблизилось. Луис видел, как собравшиеся на краю каньона люди аплодировали всякий раз, когда очередной мальчик пускался в полет. Сердце трепетало от нервного возбуждения. Высота пугала Луиса, хотя пока под его ногами находился камень. Ветер, казалось, ждал его и весело трепал одежду. По мере продвижения к вершине рев ветра становился все громче, и в конце концов Флориану пришлось кричать Луису на ухо.
Вскоре Луис впервые заглянул в каньон.
Дно скрывала тень, солнце освещало его так редко, что там кое-где лежал грязный лед. По дну текла неширокая река, жалкая по сравнению с созданной ею долиной. Луис впервые видел реку. Восторг омрачал ужас предстоящего прыжка. Живот мальчика крутило, голова кружилась. Он боролся с внезапным ужасающим желанием немедленно броситься вниз. Липкий пот выступил на лбу под намотанным шарфом.