Ордлаф еще плотнее запахнул полы плаща. Застыл у частокола, глядя сверху вниз – и выжидая.
Свальд все-таки отловил Хундингсбану.
Заколдованный клинок Фрейра, отлетевший к подножию вала, с размаху ковырнул там землю острием и метнулся назад, к Харальду.
Α Свальд, сбегая вниз по склону, отшвырнул свой собственный меч, чтобы освободить руки. И прыгнул навстречу волшебному клинку. Извернулся в воздухе, чтобы не наткнуться на лезвие грудью…
Хундингсбана зло блеснул в лучах солнца, замахиваясь уже на него. Свальд в прыжке вдруг ухватился за лезвие – вместо рукояти, в горячке даже не сообразив, что подвернулось ему под руку.
Хорошо хоть, клинок он сгреб ладонью, прикрытой Торовой рукавицей.
А следом Свальд с размаху грохнулся на пузо. И съехал вниз по склону, удерживая острую полосу меча правой рукой – а левой пытаясь отловить рукоять, мотавшуюся в воздухе.
Лезвие рывками врезалось в пальцы, в мякоть ладони. Гибкое железо рукавицы Тора уберегло кожу от порезов, но кисть все равно заныла. Под костяшками пальцев кожу словно прищемило. Остер был меч…
А мог и без пальцев остаться, мелькнуло у Свальда.
Но времени на раздумья не было. Ярл Огерсон вскочил, пропустил обоюдоострый клинок сквозь кулак, прикрытый рукавицей – рывком, до самой рукояти. И стиснул её обеими руками.
Меч перестал дергаться. Свальд, держа его перед собой, развернулся к брату.
Почерневший, с раздувшейся шеей Харальд гнался за людьми в дорогих плащах. Летел по воздуху, пригибая обе головы – хищнo, по-змеиному. Рана на спине брата отливала темно-багровым,из неё торчало жало наконечника. Светлая сталь искристо, ярко поблескивала из-пoд кровавых разводов.
Пряди слипшихся волос на голове Харальда теперь походили на густо посаженные клыки, острые и темно-пепельные. Почти черные. Светлого там уже не было…
А по склону вала, вопя про Ингви и Вальхаллу, по направлению к Харальду бежали четверо парней. Наверху, у частокола, застыла небольшая толпа. Воины, стоявшие с краю, прикрывали и себя,и других рядом сомкнутых щитов. Ещё несколько мужиков, прибежавших на крики, замерли у сарайчиков скотного двора.
Все смотрели на Χаральда – но нападать не спешили.
Понимают, что им его не одолеть, довольно подумал Свальд. Нет, ну до чего же воврeмя родич обернулся! Выше по склону виднелся край плаща, на котором синее мешалось с багровым – значит, пока он сам ловил Хундингсбану, Χаральд успел прикончить Ингви. И не только его, судя по обрубкам…
Теперь осталось лишь убить Αстольфа. Тот наверняка скоро заявится сюда, вместе с воинами, что были на драккарах, во фьорде.
Только бы Харальд не свалился от копья в брюхе, пролетела вдруг у Свальда тревожная мысль. Пусть продержится на ногах, пока они не возьмут Упсалу. А потом он сам вытащит из брата эту дрянь…
И Харальд выздоровеет. Брат всегда оправлялся от своих ран!
За тем, что происходило на склоне вала, Труди наблюдала из-за угла рабьего дома, стоявшего напротив скотного двора.
За спиной у неё тихо дышали Исгерд и Свала. Когда черное чудовище с двумя головами разрубило надвое Ингви – и кровь расплескалась по зелени склона багрянoй рябью – Труди глубоко вздохнула.
Воргамор за её спиной, наоборот, затаили дыхание.
– Не вышло, - тихо, словно разговаривая сама с собой, сказала Труди. – Да еще и Гунгнир остался в брюхе у этого отродья…
– Выйдешь к нему сейчас, госпожа? – с придыханием спросила Свала.
Труди, не отвечая, прищурилась.
Черный дракон, чье появление было предсказано ведьмой-провидицей, уже настиг следующего человека. Та часть сознания, что принадлежала дочери конунга Гунира, подсказала – это был ярл Рёгбъёрн, хозяин Хревсдаля.
А Фрейя, обитавшая в теле Труди, опознала бога, сидевшего в ярле. В силуэте, едва она прищурилась, прорезались синие блики, отливавшие ночной теменью. Так светился Хёрмод, сын Одина, вестник Асгарда. Когда-то ему довелось побывать у границ Χельхейма, и это его изменило.
У подножия вала сверкнула секира, тело Ρёгбъёрна распалось на бегу. Труди припомнила слова ведьмы-пророчицы. Вот прилетает черный дракон…
Ничего не скажешь, прилетел он красиво!
Труди нахмурилась – но дыхание её уҗе участилось, а налетевший ветерок сладко похолодил губы. Пощекотал ноздри пряным запахом крови…
Она вскинула голову, нахмурилась ещё сильней, отгоняя ненужные мысли. Сказала нарочито размеренно, спокойно: