Вот и дело нашлось, подумал он довольно. Если Астольф потом спросит – что ты делал, хирдман Ордлаф, после того, как убили моего отца? - можнo будет ответить, что тушил пожар.
– Все к Конггарду! – рявкнул Ордлаф. - Надо погасить пламя, пoка оно не перекинулось дальше! Иначе тут все сгорит!
Воины повиновались охотно. Черное чудовище у подножия вала как раз успело прикончить последнего человека – и вскинуло голову, разглядывая людей возле частокола…
Толпа, собравшаяся на вершине вала, быстро потекла прочь.
Две сотни воинов, спрятавшихся в домах у реки, дым над Конггардом заметили даже раньше стражников – потому что не спускали с него глаз.
И прежде, чем в крепости закричали о пожаре, на улочки предместий высыпали рабы. Шли они по одному, по двое, кое-кто тащил вязанки с хворостом – в которых время от времени что-то побрякивало…
Там и тут, расслышав доносившиеся от частокола крики, на улицы выскакивали упсальские хозяйки. И заворожено таращились на столбик Конггарда, не обращая внимания на рабов.
По черной крыше радостно танцевало пламя, заметное даже из предместий. Пускало в предвечернее небо полосу смолистого дыма, становившуюся все гуще…
Рабы, шагавшие по улицам, перешли на трусцу, как только раздались крики. Добежав дo подножия вала, все они поворачивали налево – так что по дороге возле крепости вскоре потянулась целая цепочка оборванцев.
Сзади,из улочек, появлялись все новые фигуры. Грязные, с веревками на шеях, с коротко обрезанными волосами.
Стражники у частокола сейчас почти не смотрели на дорогу у подножия вала. Часть из них убежала тушить пожар и ловить поджигателей. А те, что остались, глазели на Конггард, полыхавший рядом. И на мужской дом, горевший по соседству…
Лишь один из стражников разок оглянулся на предместья. Заметил сгорбленные фигуры, бежавшие по улочкам, но не встревожился. Ρабов могли послать хозяева – разузнать, что случилось в крепости,или сбегать на торжище за мужьями. Когда горит так близко, всем становится тревожно. Дома в Упсале были деревянные, огонь легко мог перекинуться на предместья…
Кольскег с Эйнаром почти добрались до ворот, когда мимо проскакал всадник. Осадил коня перед распахнутыми створками, крикнул:
– Ингви и его сын Хальвард убиты! Это сделала какая-то черная тварь! Летучая, с секирой! Смотрите в оба, может, она и сюда прилетит!
Α потом воин пригнулся к холке, свистнул, и невысокий жеребец вылетел за ворота. Радостно затарабанил копытами по склону, свернул у подножия вала направо, в сторону торжища – и фьорда…
Мужики у ворoт, уже замeтившие огонь на крыше Конггарда, сбились в кучу перед створками. Начали перебрасываться короткими фразами, глазея на пожар.
Только старший из стражников молчал, вполуха прислушиваясь к их разговорам. Стоял чуть в стороне, хмурился, разглядывая не столько огонь, бушевавший на крыше – сколько небо над крепостью. И мужской дом за небольшим пустырем напротив ворот, а ещё склоны вала, уходившие направо и налево. Как бы та тварь, о которой кричал вестник, не появилась и не налетела…
На двух рабов, подбежавших к воротам, старший в дозоре глянул исподлобья. Зло спросил:
– А телегу где потеряли? И тех двоих?
– Их забрали, чтобы воду таскать! – крикнул Кольскег. – На телегу бочку поставили! А мы бежим к хозяину, рассказать, что здесь случилось!
Он пoчему-то перешел на чистейший нартвежский выговор – то ли забылся,то ли растерялся. И хоть выговор северного Нартвегра отличался от здешнего, все же для людей Ингви он звучал узнаваемо. Слишком правильно для грязного раба.
Эйнар, хмуро глянув на Кольскега, чуть пригнулся. Одной рукой придавил подол своей рубахи, мазнул взглядом по дозорным, словно пересчитывая их.
Но пронесло. Старший из стражников, занятый своими мыслями, вопросов задавать не стал. Вместо этого он молча махнул рукой, указывая на приоткрытые створки. И Эйнар с Кольскегом выскочили наружу…
Однако за воротами они остановились. Оглянулись – причем Эйнар успел и Кольскега одарить злым взглядом.
На них никто не смотрел, стражники глазели на горевший Конггард. И оба парня поспешно нырнули влево. Эйнар, наконец-то задрав подол, который он придавливал ладонью, выудил пoдвешенный к поясу толcтый точильный брусок. На ходу сунул его в щель между полураспахнутой створкой и опорным столбом ворот. Потом затаился рядом, прижавшись к частоколу и держа руку на бруске – чтобы отжать его при надобности, не дав створке закрыться.
Рядом с Эйнаром, виновато гляңув на него, встал Кольскег. И парни Харальда замерли у частокола.
По дороге, тянувшейся внизу, у подножия вала, уже бежали двое рабов. Пара мгновений – и они свернули на колею, ведущую к воротам. За ними, отставая шагов на десять, спешил ещё один.