Микаэль швырнул в меня моей вещью и стремительным шагом направился внутрь крепости. Он заболел? Сошёл с ума от безысходности? Нет, только не он! Только не это! Только не теперь! Это будет невыносимо больно - потерять Мика именно сейчас, когда Унария наконец-то начала своё возрождение.
- Мик, постой! Мик! Я к тебе обращаюсь! Вернись сейчас же! - его презрительное молчание с лихвой компенсировалось оглушающим раскатом грома.
Интересно, почему так сильно разбушевалась стихия? Я ведь всего лишь накладывал локальное, длительное, но стандартное заклинание "Мерзкая морось". Хм… Странно! Но этот вопрос терпит, нужно поскорее разобраться с поведением Мика.
И чем это таким нежным и свежим, чем-то невероятно притягательным пахнет мой плащ? Я принюхался к нему и замер. Задумался. Зарылся носом в меховую опушку. Никто на территории Мокрой Крепости так не пах. Загадочная Она действительно была здесь? Не может быть! Как тогда она попала в Крепость, минуя пост и стражников? Как разминулась со мной?
Перенеслась сюда порталом? Нет, порталы не работают до сих пор. Магия только-только снова начала накапливаться в Источниках, а разумные существа пока не в силах перемещаться по мирам самостоятельно. Скорее всего, плащ впитал запахи выпечки Оранны. Какие-нибудь новые специи, да. Стоит её расспросить. Но сначала – откровенный разговор с Миком!
И всё же, это самый невероятный, самый вкусный, самый желанный, самый родной запах! Родной?! Стоп! Это что, моё сердце стучит громче и чаще обычного? Моё сердце? Быть не может!
Новая эпидемия? Нас с Миком зацепило обоих сразу? О, Боги! За что?!
- Оранна! - крикнул я, заходя на кухню в полном раздрае чувств, мыслей и эмоций.
Она сидела за столом и молчала, и было в этом её молчании что-то настораживающее: казалось, что она решается рассказать нам нечто очень важное. То, что давно пора было озвучить, но самого подходящего момента всё не было.
Оранна мельком взглянула на меня, едва улыбнулась краешками губ, как вдруг запела что-то нежное неспешным речитативом на орочьем. Да, на самом деле этот язык только казался грубым, он мог быть и мелодичным, и воодушевляющим, и успокаивающим, как сейчас, например. Микаэль стоял напротив неё, показательно игнорировал меня и был погружён в свои мысли и ощущения. Он сжимал в руках кружку с согревающим напитком и изредка гладил её кончиками пальцев.
Гроза постепенно стихала, раскаты грома слышались всё реже, а неожиданное спокойствие разливалось по мне ощутимым теплом. Я подумал о том, что был резок со своим единственным другом, что давно уже не говорил с ним по душам, что стал грубым, холодным, жестоким, замкнутым, отстранённым и слишком рациональным.
В голове тут же, яркой молнией леденящего кровь гнева, пронеслись мысли о том, что я не могу быть другим, что меня вынудили стать таким непреодолимые обстоятельства: внезапное бесследное исчезновение брата в детстве, предательство невесты, нападки недругов, чудовищная смерть родителей в Битве Тысячелетия, груз ответственности за судьбы уцелевших жителей Унарии, покушения на мою жизнь и необходимость круглосуточно быть готовым ко всему... А в последний год меня доводили до бешенства участившиеся попытки свободных дам устроить со мной своё счастье.
Я даже специально перебрался из огромного роскошного родового столичного замка, расположенного на территории Парящих Гор, в эту маленькую, убогую (по меркам Высших Существ) Мокрую Крепость, давным-давно возведённую моими предками на границе с Вечным Лесом.
Высшими Существами в Унарии и двух смежных с ней мирах называли Рождающих Жизнь - всех женщин, которых достаточно давно всё меньше рождалось в наших семьях, что послужило причиной логичного распространения многомужества. Они были окутаны любовью, обожанием и заботой с самого рождения. Любые их желания и даже самые нелепые капризы исполнялись, что, как следствие, непомерно развращало юных особ, а к моменту их совершеннолетия и вступления в брачный возраст, большинство из них были ограничены, избалованы, эгоистичны, высокомерны и нетерпимы даже по отношению к родным.
О такой супруге и со-правительнице я и думать не мог без отвращения и внутреннего протеста. Правильным ощущалось вовсе отказаться от семейной жизни. Когда-то давно, я мечтал о таком союзе, как у моих родителей, что нашли друг друга благодаря Истинному Притяжению душ, сердец и вторых ипостасей.